ки. В принципе в этом нет ничего удивительного, ведь они живут в одной стране, одном городе, могут увидеться в любую секунду. В какой-то момент стало даже немного обидно.
— Как ты нас нашёл? — Никифоров ни капли не изменился в лице, продолжая мило улыбаться. — Неужели слился с горсткой фанаток и проследил за нами до самого парка?
— Не говори ерунды! — на мгновенье показалось, что парень даже задрожал от злости, когда доставал из кармана телефон. — Вся Россия знает, что ты в парке устроил автограф-сессию в честь своего ухода на пенсию.
В свои пятнадцать лет Юрий выиграл чемпионат Гран-при, обставив даже самых мощных конкурентов, что были гораздо старше и опытней его. Пожалуй, этот мальчишка достоин большого уважения, которое оказывает ему Виктор. Интересно, кто бы победил, окажись эти двое вместе на льду?
Первое, что бросилось в глаза, стоило Плисецкому включить телефон, — это заставка, на которой красовался один из казахских фигуристов, явно позировавший для конкретной фотографии, будто специально готовился попасть на дисплей. Никифоров тихо хихикнул, заставив старого приятеля покраснеть, после чего тот вовсе принялся закрывать экран ладонью, стараясь как можно скорей что-то отыскать.
— Вот, вот, смотри, весь интернет об этом гудит, — Юрий протянул телефон фигуристу, но почти сразу одёрнул обратно, стоило тому потянуться, чтобы взять гаджет в руку. — Вся лента забита твоей мордой, уже в сеть входить страшно!
Со стороны эти двое напоминали двух братьев — старшего и младшего. Не знаю, возможно, в России именно так выглядит дружба, или дружба с Юрием Плисецким. В его глазах читалось явное восхищение сидящим перед ним чемпионом; подросток старался ему во всем подражать, быть хоть немного похожим. Сейчас он сидел слева от меня, всматриваясь куда-то в воду, погрузившись в омут своих мыслей. Наверняка он пришёл не просто так, как только узнал, что Виктор вышел на прогулку, а это значит, что есть какой-то повод. В тот момент Никифоров словно прочитал мои мысли, бросив в мою сторону мимолётный взгляд.
— Ты пришёл, чтобы обсудить мою внешность? — поинтересовался он, откинувшись на траву. — Ну, почему бы нет, я люблю разговаривать о…
— Мне нужна твоя помощь, — внезапно перебил Юрий, сжав руки в кулаки и опустив голову. — У меня появились кое-какие дела в Казахстане, поэтому нужно ненадолго уехать. Можешь замолвить за меня Якову пару словечек? А взамен, так уж и быть, попрошу его дать тебе отпуск, чтобы дальше нянчился с кацудоном.
На несколько секунд лицо Виктора стало серьёзным, будто он очень глубоко о чём-то задумался, приложив два пальца к губам, заставив меня сглотнуть от предвкушения его ответа. Мне казалось, они с тренером договорились ещё в аэропорту по поводу тренировок, но, по всей видимости, речь шла всего о нескольких днях, а я лишь услышал то, что так сильно хотел.
— Скажи, а твои «кое-какие дела» случайно зовут не Отабек Алтын? — имя казахского фигуриста Никифоров произнёс особенно громко, словно намеренно выделил его, стараясь как можно сильней смутить приятеля. — Что между вами двумя происходит?
— Совсем из ума выжил? — вздрагиваю, когда Плисецкий начинает почти кричать — его сдерживает только тот факт, что в парке по-прежнему много девушек, которые будут преследовать его до самой квартиры, если заметят. — Это не твоё дело, старпёр. Так ты поможешь или нет?
Несмотря на немного повышенный тон подростка, вокруг них совершенно не было никакой напряжённой атмосферы. Кажется, Юрий знал, на каких людей всегда можно положиться, к кому стоит обращаться в трудную минуту.
Домой мы возвращались уже в темноте, следуя по освещённой дорожными фонарями дороге. Виктор накинул на моё тело непонятно откуда взявшуюся куртку, объяснив тем, что он уже привык к прохладной погоде, а вот мне стоит себя поберечь. Странно, но небо здесь совершенно не такое, как-то, что я привык наблюдать каждый день из окна своей комнаты в Хасецу: практически нет звёзд, да и луна исчезла где-то за облаками. Маккачин устало плёлся следом за хозяином, вдоволь набегавшись с детишками в парке, совершенно лишившись сил. Куртка была полностью пропитана запахом фигуриста, поэтому старался прижать её к носу как можно сильней, как будто опасаясь, что вещь отберут. Мне никак не давал покоя недавний разговор с Юрием. Когда он получил согласие Никифорова и ушёл, тот сказал: «Я рад, что у него появился дорогой человек». Вряд ли просто хороших друзей ставят на заставку мобильного телефона, а это может означать, что тех двоих связывает нечто большее, чем просто дружба.
Задумавшись, даже не замечаю, когда Виктор подошёл ко мне, поэтому вскрикиваю, стоит тому подхватить меня на руки, чтобы поднять в квартиру. Осознав, что только что произошло, закрываю рот рукой, услышав в ответ лишь тихий смех, заставляющий сердце биться сильней. Он никогда не осуждает меня, не говорит, что я делаю что-то не правильно — лишь всегда поддерживает мягкой улыбкой, нежными прикосновениями, заботливым взглядом. Пожалуй, это тот самый человек, с которым без всяких сожалений можно провести целую жизнь, отдаться ему без остатка, чтобы в полной мере ощутить на себе значение слова «счастье». Не хочу, чтобы он заметил это, чтобы подумал, что я легкомысленный, как подросток с шалящими гормонами. Эти чувства всегда со мной, сопровождают в каждую секунду. Даже сейчас, только ощущаются немного иначе — более отчётливо, ярко, дарят намного больше сил и эмоций.
— О чём задумался?
Слышу его голос, но отвечаю не сразу, потому что не до конца пришёл в себя после длительного витания в облаках. Мы живём вместе всего два дня, но за это время я начал чувствовать себя как дома, словно просто вернулся из длительного путешествия, многое позабыл. Ощущаю его тонкие пальцы на своих бёдрах и невольно выгибаю спину, поддаваясь непонятно откуда взявшемуся порыву. Как раз это приводит в себя, а осознание того, что только что сделал — будто кипятком льётся на голову. Виктор тоже замирает. Видимо, он не до конца всё понял. Шумно выдыхаю, а затем тяну к Никифорову руки, намереваясь притянуть ближе к себе. На этот раз фигурист реагирует быстро и наклоняется ко мне, тут же попадая в крепкие объятия.
— Спасибо за этот день, — шепчу ему на ухо, ещё сильней прижимая к себе. — Спасибо.
Чувствую руки, обвивающие меня в ответ, очень нежно, будто чего-то боясь. Так не хочется отдаляться от него, даже метровое расстояние кажется непреодолимым. Теплота тела, лёгкие вздрагивания, а ещё этот невероятный запах, исходящий от светлых волос — доводит до пика возбуждения, которое иногда становится просто невыносимо сдерживать. Осознав, что Никифоров расслабился в объятиях, облегчённо выдыхаю, закрыв на мгновенье глаза.
— Я очень хочу, чтобы ты вернулся на лёд, Юри, — слёзы сами начинают катиться по щекам капелька за капелькой, попадая на светлую рубашку фигуриста. — Хочу увидеть такое твоё катание, что сердце замрёт в груди. Обещаешь показать мне, на что способен?
Не могу выдавить из себя ни единого слова, поэтому просто утвердительно киваю, выпуская Виктора из своих объятий. Он садится рядом со мной на постель, вновь вытирая с глаз солёные капельки. Как же стыдно, что такой важный человек утирает мне сопли. Вдруг невольно осознаю, что жажду момента, когда Никифоров начнёт меня переодевать. Пускай наши отношения не могут зайти дальше этого, но лучше так, чем запираться в комнате с его изображениями на стене, как я делал в Японии.
Наконец, остаюсь в одном лишь нижнем белье и тонкой футболке, полностью готовый ко сну. Было уже слишком много времени, поэтому Виктор пообещал, что поможет мне принять душ завтра утром. Не знаю, почему не замечал раньше, но на его запястье синей ручкой было написано два слова: «Эрос» и «Агапе». Не сразу осознаю, что прочитал вслух.
— Мне нужно выбрать одну из программ для исполнения на следующих соревнованиях, — объяснил фигурист, потерев руку. — Мне кажется, тебе бы удалось превосходно изобразить эрос. Он может помочь тебе раскрыться.
Если бы мне предоставили подобный выбор, то — Агапе, без всяких сомнений. Вряд ли можно хорошо откатать программу, которую совсем не понимаешь. Движения на льду отображают чувства фигуристов, их желания, эмоции. Многие руководствуются собственным опытом из жизни, а мне в этом плане похвастаться нечем. Конечно, в жизни и на льду — два совершенно разных человека, ведь один испытывает настоящие эмоции, а второй лишь играет на публику, стараясь получить самые высокие оценки.
Вздохнув и поднявшись с кровати, Виктор пожелал мне спокойной ночи и уже собирался уйти, но не позволяю ему этого сделать, крепко схватив за руку. Хочу ощутить, каково это: засыпать в одной кровати с человеком, которым восхищался всю жизнь.
— После аварии мне снятся кошмары, — говорю очень тихо, опустив взгляд. — Пожалуйста, побудь рядом ещё немного.
И он остаётся. Пристраивается на свободную половину кровати, крепко сжимая мою ладонь. Сердце бешено бьётся в груди, будто собирается вот-вот выскочить, оставив тело бездыханным. Мне стоит измениться, если хочу получить гораздо больше, крепко привязать себя к Никифорову, стать частью его мира. За окном слышится шум дождя, капли которого громко бьют стёклам и карнизам, а где-то вдалеке слышится гром. Вижу, как в дверном проходе мелькнула тень, после чего чувствую на себе что-то тяжелое. Сначала дума