Глава 8
Утром люди совсем другие, особенно если они не выспались. Мир вдруг теряет краски, обретая более серый оттенок, настроение портится, а лень берёт верх над телом. Даже яркое солнце с тёплой погодой не сумеют исправить ситуацию, когда хочется просто закрыть голову подушкой, отстранившись от всех. Примерно так сегодня я себя чувствовал после почти бессонной ночи, а разбудил меня с утра пораньше противный пищащий звук, доносящийся с кухни. Виктору кто-то позвонил, но тот был в ванной, поэтому не сразу сумел ответить. Они разговаривали довольно долго, к тому же очень тихо, так что не удавалось услышать даже какие-нибудь обрывки слов. Маккачин спал под самым моим боком, вытянувшись, как только смог на свободной половине кровати. Не сразу, но замечаю на краю постели аккуратно сложенную рубашку Никифорова, в которой тот вчера провёл целый день, пока мы гуляли в парке. Наверное, он забыл её убрать после того, как переоделся в чистое. Тянусь к ней, стараясь не задеть лежащего рядом пса, однако всё не так уж просто, как показалось сперва: для достижения цели пришлось переползать на другой конец кровати, и затем возвращаться обратно. Всегда мечтал почувствовать запах его тела. — Юри, ты уже проснулся? — голос за спиной заставил меня вздрогнуть, к тому же пришлось очень быстро затолкать рубашку под подушку. — Завтрак готов, тебе принести или пойдёшь на кухню? — Я поем вместе с тобой, — отвечаю, потягиваясь. — Поможешь переодеться? Лицо фигуриста в одно мгновение меняется. Он явно удивлён такой просьбе, но быстро берёт себя в руки и подходит ко мне, присаживаясь рядом. Весь процесс переодевания не свожу с Виктора глаз, пока он рассказывает какую-то смешную историю, случившуюся с Маккачином пару месяцев назад. Как оказалось, с утра ему звонил Юрий, сообщить, что уже улетел из Санкт-Петербурга, поэтому Никифорову придётся идти к их тренеру, чтобы поговорить на этот счёт. Я знаю, что он чувствует мой пристальный взгляд, но всячески старается этого не показывать, изображая своё обычное поведение. По крайней мере, мне так казалось. В какой-то момент Виктор просто замер, а уже через мгновение заглянул в мои глаза. — У тебя красивое тело, — произнёс он, накидывая на мои плечи халат. — Напрасно ты так стесняешься. Чувствую, что начинаю краснеть, но всеми силами стараюсь не показывать, как сильно смущён. Выдавливаю из себя улыбку, после чего слегка прикусываю губу. Как и ожидалось, подобный жест не остался незамеченным, заставив Никифорова сглотнуть. Его реакция слишком необычна для человека, с которым мы знакомы не так уж долго, чтобы испытывать какие-то конкретные чувства, но в тот момент что-то подсказывало, что это лишь заблуждение. Как же хочется, чтобы было именно так. — Я наберу тебе ванну, пока будешь завтракать, — говорит Виктор, уже подхватив меня на руки; никогда не смогу привыкнуть к тому, что меня носят, как юную девицу. — Постарайся в этот раз не заснуть. Конечно, в мои планы входил завтрак вместе с ним, милая беседа и всё такое, но все они с самого утра неумолимо рушились, заставляя придумывать что-то новое. Если не завтрак, то, наверняка, ужин проведём вдвоём. Так даже ещё лучше. Странно, но мне действительно очень понравился здешний чай. Необычная гармония вкуса и запаха помогала на время забыть о плохом, выкинуть из головы негативные мысли. Из ванной комнаты доносился характерный шум воды, мне очень хотелось посмотреть на Никифорова, правда, пока не представлялось такой возможности. Когда он вернулся, чтобы отнести меня в ванную, осознаю, что ничего до сих пор не съел, а на все вопросы лишь качаю головой. С другой стороны, фигурист старался приготовить для меня еду, но в итоге не получил награды своим стараниям, поэтому пришлось пообещать поесть после купания, не желая его разочаровывать. У меня вызывает жгучую ревность тот факт, что Виктор раньше мог готовить для некой особы, которой принадлежит лежащее под кроватью нижнее бельё. Так же приносить ей завтрак в постель, засыпать, держа за руку, нежно гладить по волосам. Интересно, после меня тоже появится другой человек? Никифоров в этот раз снимал с меня одежду гораздо быстрей, чем обычно, однако он внезапно замер, добравшись до нижнего белья, заглянув мне в глаза. Без всяких сомнений киваю, как бы давая своё согласие, после чего он продолжает. Уже знаю, что как только Виктор опустит меня в воду, тут же выйдет прочь, но не хочу этого допустить, поэтому хватаю его за рукав. — Расскажи больше о себе, — сам не знаю, чего хочу услышать о человеке, о котором знаю больше, чем о ком-либо другом. — Что-нибудь, о чём не говорят по телевизору. Хмыкнув, фигурист взял в руки мочалку и флакон с шампунем, принявшись растирать мне спину. Он рассказывал о своём детстве, как его отдали на фигурное катание. Виктор до сих пор помнит, как сильно не хотел проводить по несколько часов на льду, как это утомляло его детский организм. Однако все твердили, что это просто необходимо для его будущего, чтобы он добился в жизни хоть каких-то вершин. Несколько раз я перебивал его рассказ, периодически издавая тихие стоны, стоило мочалке опуститься чуть ниже дозволенного. Изначально хотелось всего лишь посмотреть на реакцию, но вскоре осознал, что действительно возбудился от этого процесса. Вряд ли Никифоров не заметил такое, к тому же я всячески этому способствовал, изредка вешаясь на его шею, будто для того, чтобы просто обнять. Несмотря на неловкую ситуацию и недоумение в глазах он обнимал в ответ так крепко, словно желал меня так же сильно, как я его. — Прости, что не могу про