Глава 13
POV Юри Целую ночь на улице моросил дождь, в сопровождении с раскатистым громом и ветром. Капельки барабанили по закрытому плотными шторами стеклу, заставляя ёжиться, сильней кутаясь в тёплое одеяло. Я вслушивался в каждый шорох, надеясь не пропустить момент, когда входная дверь со скрипом откроется. На тумбочке возле кровати по-прежнему стояла тарелка с недоеденным куском торта, так напоминающая о случившемся. Он просто ушёл. Оставил меня одного, без каких-либо объяснений. Наивный. Решил, что Виктор не откажет в мой день рождения, исполнит любое желание. Переворачиваюсь на другой бок. Маккачин спит на второй половине кровати, вытянувшись во всю длину. Телефон в крепко сжатой руке начинает вибрировать. Сначала думаю, что это фигурист, но тяжело вздыхаю, едва замечаю на дисплее имя «Минако». Она прислала сообщение с извинениями, что не смогла нормально меня поздравить, а так же сказала, что прилетела в Россию и остановилась в гостинице, однако уже завтра должна будет возвращаться. В голову тут же прокрались странные мысли. Может, мне стоит уехать, пока ещё не слишком поздно? В конце концов, я уже научился делать некоторые дела по дому, даже могу самостоятельно взбираться на кресло при необходимости. Дрожащими руками набираю давно знакомый номер, вслушиваясь в медленные гудки, пока не получаю ответ на другом конце. — Прости, я тебя разбудила? Тихий женский голос заставляет меня немного успокоиться, но даже не думаю отказываться от своего решения. Хватит уже соплей и жалости к себе. — Нет, я ещё не спал, — на несколько секунд замолкаю, набираясь смелости сообщить ей о том, что надумал. — Я решил вернуться в Японию. На другом конце Минако притихла, словно обдумывая услышанные слова. Неужели у меня действительно получилось это сказать? Теперь придётся уехать? Подруга вздыхает и ещё какое-то время продолжает молчать, прежде чем спросить: — Что случилось? Она насквозь меня видит. Но как я должен объясняться? Что Виктор уже сотый раз за три месяца отказался со мной спать? Что ушёл из дому, когда я устроил истерику? Или, что он за моей спиной собирал деньги на моё лечение? Наверняка Минако покрутит пальцем у виска, сказав, какой я идиот. Так и есть. Сам это знаю. — Я просто соскучился по своим, вот и всё, — выдавливаю из себя, сглотнув поступивший к горлу ком. — Хочу домой. — Не умеешь ты врать, Кацуки, — подруга вновь вздыхает. — Я бы посоветовала вам поговорить, но это не моё дело. Завтра утром за тобой заеду. От этого легче почему-то не стало. Где Виктор может быть? Смотрю время на дисплее телефона. Вряд ли он сегодня вернётся. Зря я на него накричал; нам следовало всё обсудить, выяснить причины его вечных отказов. Не торопясь перебираюсь в своё кресло. Чемоданы, в которых были мои вещи, стояли в шкафу. Никогда прежде мне не давались решения так тяжело, но выбора, похоже, не оставалось. Мне не нужна никакая операция — всё равно толку от неё не будет. Я лично слышал, как врач говорил об этом Виктору. Так зачем тратиться, надеяться, если в конечном итоге нас ждёт неизбежный провал? Я снова сдался, вновь потерял всякую надежду. Мне с самого детства казалось, что всю жизнь придётся провести в гордом одиночестве. Пускай одному трудно, но, по крайней мере, не так больно, как если безответно кого-то любишь. Совершенно не забочусь о том, чтобы вещи лежали в чемодане аккуратно: пихаю их не глядя, лишь бы скорее. Даже Маккачин проснулся от суматохи, и теперь лежал на кровати, поскуливая, внимательно глядя на меня. Я так привык к нему, что теперь буду долго скучать. Может, заведу ещё одного пуделя в будущем, как только адаптируюсь в Японии, научусь самостоятельно заботиться хотя бы о себе. Вряд ли Виктор ушёл надолго, наверняка он вот-вот вернётся. Тогда я точно не смогу уехать, а, возможно, даже разрыдаюсь на его плече. Всего за несколько месяцев он стал для меня всем, целым миром, хотя и раньше занимал первые строчки. Не знаю, сколько прошло времени, но, кажется, довольно много. Дисплей телефона засветился, оповещая о звонке. Минако дала знать, что она возле дома Виктора, ждёт в такси, и мне следует поторопиться, чтобы не опоздать. Не хочу. Эти стены стали для меня родным домом, моим убежищем в трудные времена. Подруга предложила подняться, помочь с багажом, но заверяю её, что отлично справлюсь сам. На самом деле это лишь предлог. Не хочу показывать ей свои слёзы, даже если она знает, какой трудный у меня сейчас в жизни период. Беру свой набитый чемодан, направившись к входной двери, по пути оглядывая все комнаты в последний раз. Вряд ли вновь доведётся когда-нибудь здесь побывать. После очередного возмущённого звонка всё же выхожу из квартиры, заперев дверь. Минако придётся остаться в Санкт-Петербурге на несколько дней, у неё будет возможность вернуть ключи хозяину. Ожидая лифт, вновь начинаю взвешивать все «за» и «против». Решение давно принято, так почему никак не выходит просто смириться? На несколько месяцев я будто оказался в своих мечтах, только жаль, что сказке пришёл конец. Створки лифта открываются, и я выкатываюсь в подъезд, а затем на улицу. Как же хорошо, что в этом доме есть специальный спуск для колясок — без него было бы не так просто. Всего в тридцати метрах от подъезда стоит машина. В последний раз задаюсь вопросом: правильно ли я поступаю. Слишком поздно менять решение. — Эй, давай я тебе помогу, — Минако возникла из неоткуда, выхватив мой чемодан. — Давай быстрее, а то опоздаем. Подруга потащила багаж в машину, а мне не оставалось ничего другого, кроме как, последний раз оглянувшись на дом, последовать за ней. Сегодня всё закончится. Я оставил Виктору записку и подарок. Надеюсь, он всё поймёт правильно, сумеет меня отпустить, вычеркнув из своей жизни. Мне придётся сильно постараться, чтобы поступить так же. Нужно потерпеть совсем чуть-чуть. Скоро всё закончится. — Юри? Слышу знакомый голос и резко поворачиваю голову в сторону говорящего. Отабек подходит ближе, перекрыв мне дорогу к машине, не позволяя двигаться дальше. О нет, только не это. Неужели он, получив сообщение, приехал к дому Виктора, попытаться меня остановить? Мне нужно уехать… Нужно. — Прости, я опаздываю на самолёт, — стараюсь сделать голос более серьёзным. — И передай Виктору ключи от дома. Протягиваю парню связку, но тот не берёт, скрестив руки на груди. Его серьёзный взгляд пробивает до дрожи, хочется скорей убежать от него, спрятаться как можно дальше. Чёрт, сейчас не время для сомнений. Парень даже не думает отходить в сторону, уступив мне дорогу, чем привлекает внимание Минако, которая тут же подходит, чтобы разобраться. Не хотелось бы мне ввязаться с ней в спор один на один. Правда, и тут Отабек умудряется «выйти сухим из воды». Его удача, что подруга, как и моя сестра, безумно его любят. Ей хватает одной лишь просьбы дать ему возможность поговорить со мной наедине, как Минако куда-то испаряется, залившись румянцем. — Я знаю, что между вами произошло, — Алтын вытащил из кармана солнечные очки, правда, я так и не понял, зачем. — Виктор ночевал у меня прошлой ночью. Пришёл весь мокрый до нитки, замерший, не мог и слова проронить. Чувствую себя виноватым. А что если бы он заболел из-за моего эгоистичного поступка? Я плохой человек. Вечно врежу близким людям, заставляю их страдать. Может, хотя бы кто-то разочек ткнёт мне в это носом, заставив осознать всю ситуацию? — С ним всё хорошо? — выдавливаю из себя, опустив голову. — Он в порядке, если ты спрашиваешь про здоровье, — не сразу понимаю, о чём говорит Алтын, но вскоре он продолжает, до конца всё проясняя: — Виктор любит тебя, Юри. Просто с ним такое впервые, и он не знает, как реагировать на эти чувства. Останься и дай ему ещё один шанс. Вам нужно поговорить. Едва сдерживаю рвущийся наружу всхлип. Нет. Неправда. Он лишь хочет подольше потянуть время, поэтому и говорит, что первое в голову придёт. Если поддамся, вновь стану слабым, зависящим от других людей. Разве этого я