Глава 3
— Так, Юри, ты точно всё проверил? Если что-то забудешь, я не полечу забирать, — Минако суетилась больше всех, бегая по пустому номеру гостиницы, тщательно проверяя каждый угол.
— Даже если он что-то забыл, я куплю новое, — раздался в трубке голос Виктора, перехватившего телефон. — Нам уже пора на регистрацию. Счастливо!
Меня в ту секунду переполняли разные эмоции, но поступки Виктора по-прежнему оставались загадкой. Пригласить к себе домой незнакомого человека, да ещё и, возможно, на длительное время. Ну не глупость ли? Когда дело касается Никифорова, можно ожидать чего угодно. Не стоит удивляться, даже если он бы предложил не самолёт, а аэростат, объяснив тем, что мне стоит больше дышать свежим воздухом. В последние часы он был так заботлив, что захотелось продлить это время на целую вечность, чтобы оно никогда не заканчивалось. Удивительно, но целый день светило солнце, не подпуская к себе ни одной тучи, словно всё было создано для нас двоих.
Во время регистрации хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть эти сожалеющие взгляды. Одна маленькая девочка даже потыкала в мою сторону пальчиком, спросив маму, что случилось. Становилось не по себе, однако утешала лишь расслабленная улыбка Никифорова, который всячески пытался подбодрить. Кажется, жизнь налаживается. Даже август больше не кажется таким плохим; больше не хочется забраться на самый высокий небоскрёб, а затем сигануть вниз.
Всегда боялся самолётов. Одна мысль о них вызывает не сдерживаемую, неприятную дрожь по всему телу. Вообще бы к ним не подходил, если б не постоянные соревнования в разных странах, куда не добраться на машине. Каждый раз, вступая на землю после полёта, хочется упасть на колени, обцеловать каждый её сантиметр. Минако говорит, что небо — это свобода. Нет, не хочу иметь хоть что-то общее с авиацией. Не зря же мы, люди, рождены без крыльев, в отличие от птиц. Это они должны порхать высоко-высоко над землёй, наблюдая за всем свысока. Наверное, мои размышления походят на думу психа, но, возможно, так и есть. Я стал таким около года назад, когда в очередной раз проиграл чемпионат Гран-при. Тогда мне посоветовали уступить место более молодым, талантливым фигуристам, которые сумеют достичь высот, когда придёт время, но кто они такие, чтобы решать мою судьбу? Тогда и начались бесконечные тренировки, утренняя пробежка, а время провождения на катке увеличилось до четырнадцати часов в сутки. Приходилось кататься, пока усталость не свалит с ног, лишив возможности даже шевелиться. Про любимую еду пришлось позабыть. Иногда мама специально готовила кацудон к моему приходу, но я или оставался ночевать у Минако, или возвращался слишком поздно, чтобы позволить себе такую роскошь. Увидев мамины слёзы в первый раз, пришлось дать слово, что сразу после победы на Гран-при навсегда завяжу со спортом, заживу обычной жизнью и буду есть столько кацудона, сколько влезет. Не уверен, что смог бы его сдержать…
Прошло около получаса полёта, прежде чем решаюсь попытаться поспать, чтобы не видеть этих пролетающих мимо иллюминатора облаков. Смотрю на Виктора, который, нацепив на глаза маску для сна, тихо посапывал на своём сидении. Пока этот человек рядом, на душе удивительно спокойно. Усмехнувшись своим мыслям, закрываю глаза, стараясь расслабиться. Правда, это сделать не удалось, так как через мгновение почувствовал чью-то голову на своём плече. Даже не пришлось думать, чтобы понять, кому принадлежит эта макушка с серебристыми волосами. Его тепло чувствовалось даже через одежду, вызывая табуны мурашек. Время, остановись!
Покупая билеты, Виктор выбрал не самые удачные места: возле крыла самолёта. Не знаю, может кто-то считает их удачными, но для меня нельзя было найти места хуже. Лучше бы не видеть этот огромный, шумный двигатель. Повернув голову в его сторону, замечаю что-то странное: на мгновение кажется, словно из него вырвалось несколько искр. Это были какие-то секунды, но уже успеваю не на шутку испугаться. Сняв очки, тру глаза, затем вновь смотрю на злосчастный двигатель, но ничего необычного не замечаю. Наверное, показалось.
Стоит об этом подумать, как самолёт резко сотрясается, как будто в него врезалось что-то огромное. Даже Никифоров проснулся от такого, принявшись вертеть голову в разные стороны, позабыв снять маску. Пассажиры в салоне начали переговариваться, пристёгиваться ремнями безопасности, кто-то даже истерично закричал. Прижимаюсь ближе к Виктору и немного успокаиваюсь, заметив его спокойное выражение лица, как будто ничего необычного не произошло.
— Не волнуйся, Юри, это всего лишь небольшая воздушная яма, — смотрит на меня немного заспанными глазами. — Тебе нечего бояться…
Его прерывает голос пилота, который сообщает, что один из двигателей оказался неисправным, поэтому придётся развернуть самолёт и совершить аварийную посадку. В салоне повисает мёртвая тишина, однако она не продолжается долго: авиалайнер вновь сотрясает, но уже гораздо сильней, чем в прошлый раз. Теперь отчётливо видно, как двигатель начинает гореть, а запах дыма проникает в салон. Кто-то кричит: «мы все умрём», и я понимаю, что вот-вот начнётся паника. Люди в растерянности встают со своих мест, пытаются найти сотовые телефоны. Кислорода начинает не хватать, а из-за дыма ничего не видно даже на расстоянии вытянутой руки. Стараюсь собраться, взять себя в руки, но присоединяюсь к напуганной толпе, как только не обнаруживаю рядом Виктора. Куда он исчез? Почему просто молча ушёл? Уже после третьего толчка стало понятно, что ни о какой аварийной посадке больше речи не идёт. Самолёт начал стремительно падать…
Резко распахиваю глаза, жадно глотая ртом воздух. От неожиданности стоящий рядом Никифоров роняет пластмассовый стакан с водой. Он хмурится, глядя на образовавшуюся лужу, но ничего мне не говорит, а когда поднимает голову, на его лице вновь играет улыбка.
— Юри, мы прилетели, пора выходить.
Оглядываю глазами салон. К выходу торопливо стремятся люди, желая покинуть душный самолёт. Нам торопиться некуда, да и не хочется, чтобы опять на меня глазели, как на восьмое чудо света. Смотрю в окно. Кажется, на улице хорошая погода, светит солнце. Может, все байки про Россию не такие уж правдивые?
— Добро пожаловать в Санкт-Петербург, — Виктор подходит ближе, а затем наклоняется ко мне, позволяя за него ухватиться. — Идём скорей, нас ждут.
Интересно, кто может нас тут ждать? Наверняка это какие-то его друзья, которые будут расспрашивать меня обо всём на свете, если, конечно, знают язык. Надеюсь, нет. Когда он берёт меня на руки, чувствую себя какой-то девушкой, но даже не думаю возражать, ведь вряд ли ещё