– Наверное, проверить нужно всех четверых, – сказала я, когда мы закончили виртуальное путешествие по ссылкам. – Но на твоём месте я начала бы с Шубиной.
– С женщины? – удивилась Мари. – Но топор – типично мужское орудие.
– Ты посмотри на этих мужчин. Преподаватель, профессиональный писатель и психиатр!
– А чем тебя не устраивает психиатр? Говорят ведь, что они недалеко ушли от своих пациентов. К тому же – врач. Значит, ходил студентом в анатомический театр, имел дело с расчленёнкой.
Обидевшись за милейшего и добрейшего Круглова, я дала дочери суровую отповедь, припомнив расхожие мифы о представителях разных профессий, включая следователей, которые, как известно, поголовно берут взятки и "шьют дела" ни в чём неповинным людям.
– И, поверь мне, есть большая разница между препарированием трупов и отсечением руки у живого человека. Шубина – спасатель; могу поспорить, что она навидалась на своём веку достаточно отрезанных конечностей и орущих от боли жертв. Топор, а также пила и автоген – её орудия труда; с их помощью она извлекала постаравших из завалов и покорёженных машин. Кроме того, женщине психологически легче, чем мужчине, расправиться с женщиной: в неё не вбивали с детства, что она покроет себя несмываемым позором, если поднимет на девочку руку. Но главное даже не это. Главное, что Басова украла у Шубиной не рассказ, не миниатюрку, а роман, понимаешь? Украла сюжет и героев, поставив тем самым крест на возможной "бумажной" публикации. А роман у Шубиной единственный. И одному Богу ведомо, сколько труда и души туда вложено.
Помолчав минуту-другую, Машка кивнула и попросила у меня разрешения отравить письмо. Потом извинилась и сказала, что ей нужно позвонить.
– Лёша? У тебя мобильник электронную почту принимает? Я отправила тебе ссылочку, посмотри её, пожалуйста… Долго объяснять, сам разберёшься… Всё, всё, уже еду! Буду через полчаса.
Поблагодарив и крепко обняв меня на прощанье, Машка убежала. А я погрузилась в размышления о той буре чувств, которая должна охватить автора, узнавшего, что умыкнули его единственное возлюбленное детище – порождение бессонных ночей, мук и восторга, плод раздумий и труда, воплощение надежд. Когда через пару часов меня "выгрузило" обратно, я с удивлением обнаружила, что перемыла посуду, вытерла пыль, полила цветы и пропылесосила квартиру, чего не делала уже больше двух месяцев. И всё это – без пилюль, которые в последние годы давали мне хоть какие-то силы жить. Но самое потрясающее, что в голове у меня созрел замысел нового романа!
Звонок дочери выдернул меня из творческого процесса: я сидела перед компьютером, лихорадочно стуча по клавишам.
– Мама, ты гений! Она созналась!
– Кто?
– Шубина, – ответила дочь после заметной паузы. – Мам, с тобой всё в порядке? Хочешь, я приеду?
– А-а… Нет-нет, не надо приезжать, у меня всё хорошо, правда! Э-э… созналась, говоришь? Это замечательно. И чего теперь? То есть я хотела спросить: что она рассказала?
– Она не собиралась убивать. Хотела даже перетянуть Басовой плечо жгутом, чтобы остановить кровотечение. Говорит, смерть – не адекватная кара за воровство. Но жертва отравила ей радость справедливого возмездия, скончавшись от шока.
– А как Шубина попала в дом?
– Как мы и предполагали, Басова сама впустила убийцу. Та позвонила ей, сначала – от лица Данилянц, сказав, что номер её телефона разыскивает представитель макаронной фабрики, которая хочет договориться о рекламе своей продукции в книжках Басовой, потом – от лица этого самого представителя, чтобы договориться о визите. Украинскую симку Шубина купила в отпуске еще полгода назад. А мобильник у Данилянц позаимствовала, явившись в издательство под видом работника Мосэнергосбыта, сказала охраннику, что ей нужно проверить показания счётчиков. Охранник – олух: бросил на "корочки" беглый взгляд и пропустил без регистрации.
– А откуда Шубина узнала про Данилянц?
– У неё в жежешных френдах редакторша из этого издательства. Та ещё болтушка! Шубиной даже не пришлось задавать наводящие вопросы, девица и так всё выложила. И о Басовой, и о Данилянц, и даже о местоположении её кабинета.
Осыпав меня благодарностями и комплиментами, Машка пообещала приехать, когда подготовит дело для передачи в суд, и повесила трубку. Я же в приподнятом настроении отправилась на кухню – вознаградить свои выдающиеся мозги чем-нибудь вкусненьким. Вытащив из буфета коробку шоколадных конфет, а из холодильника – примерно десятую часть деликатесов, которыми исправно снабжал меня профессор Круглов, я принялась раскладывать всё это великолепие по тарелочкам и тут же "поплыла", похваченная потоком свободно текущих мыслей.