Ночь вдруг стала чистой, и звезды посыпались Васе навстречу. Значит, все делалось правильно. Она довольно скоро добралась до станции. Посмотрела в расписание и, ничего не поняв, постучала в кассовое окошко. Заспанная тетка после долгого молчаливого копошения с фанерной доской, которой была прикрыта решетка на окошке, наконец, недовольно ворча, выглянула через прутья.
— Куда поедем?
— На первый проходящий.
— Поняла. Куда?
— До конечной.
— Мы продаем только плацкарту. И без мест.
— Давайте-давайте. То, что нужно.
— А деньги-то у тебя есть? — Вася открыла кошелек, перебирая у тетки на глазах российские и иностранные бумажки. — Хорошо. Значит, один билетик — к Синему морю. Получите — распишитесь.
— Где расписаться?
Кассирша засмеялась.
— В ведомости о сдаче денег. Вот твой билетик. Может, и нижняя полочка еще попадется. Мест много — не сезон. — Кассирша пересчитывала купюры. — Все правильно.
Вася отошла покурить. Ее качало. «Пить надо все-таки меньше», — совершенно не к месту подумала она и выдохнула. Захотелось писать. Туалета, понятно, на горизонте не наблюдалось. Как только она начала изучать задворки и оценивать их возможности, появился милиционер. «Ну все, как мы любим. Не спит наша родина ни в глухую ночь, ни на глухом полустанке. Горжусь. Жалко Скворцова нет, ему бы понравилось», — тоскливо вспомнила она Юрия Николаевича.
— Ваши документики?
— Пожалуйста. — Вася протянула свой загранпаспорт. — Извините, за границу едем.
— А что это так среди ночи — и за границу?
— Да вот настроение пришло.
— И где отдыхали?
— Тут недалеко — забор большой, высокий.
— Что, выгнали, что ли, и теперь — домой?
— Пожалуй, и так, — согласилась Вася.
— А там, я видел, какие-то крутые приехали. Везде охрана. А девок вот так с улицы берут. Интересно, — рассуждал мент, обращаясь скорее к кассирше.
— Да-да, — поддакнула та, выглядывая из окошка, — отстань от девчонки уже. Слава богу, вот и поезд. Ждать хоть не пришлось. Езжай, дочка, с Богом.
Вася направилась к перрону.
— А паспорт-то российский. И девка приличная, хотя и выпивши. — Кассирша беседовала со своим ментом, с тоской глядя Васе вслед.
— А толку-то. На ней, Никитична, не заработаешь.
Юра проснулся. Вдруг. Даже не проснулся, а подпрыгнул на пустой кровати. Васи не было. Он все понял. На ходу натягивая трусы, чуть не падая, он выбежал в коридор, заглянув по пути в пустую ванную.
— Вася, Васечка. Где ты? — И уже в коридоре: — Максимка, вставай, идиот! — И принялся колотить в дверь. — Васька пропала. Сбежала Васька.
Выскочил сонный Максим.
— Спокойно, Юрий Николаевич. Спокойно. Разберемся.
— Машину быстро.
— Юра, спокойно. Ты никуда не поедешь. — Максим уже застегивал брюки. — Я все улажу, Юра. Ты не в том настроении. Сегодня.
— Что ты уладишь? Что?
— Молчать, — спокойно сказал Максим. И в первый раз за всю историю службы и дружбы размахнулся и… дал Скворцову в зубы. Тот отлетел в глубь комнаты.
— Спасибо.
— Вот и славно. Какая теперь у нас диспозиция? Только не тараторь, Юра. Спокойно.
Скворцов, утираясь, схватил валявшийся на полу бумажник.
— Денег даже не взяла. Дура! Я идиот…
— Что идиот — понятно. Ты еще и бредишь.
— Слушай, Максимка, слушай, у этой идиотки фенька есть — купить билет на первый проходящий поезд, и в плацкарт обязательно. Здесь же станция недалеко. Может, она еще там околачивается.
— Успокойся. А куда она еще денется? Сиди здесь и не пей. Понял?
— Кто поедет?
— Сам.
— Вернуть, приковать, выпороть, распять, — бубнил уже себе под нос Скворцов.
— Отдыхай. — Максим хлопнул дверью.
Максим подъехал к станции и увидел хвост удаляющегося поезда. У кассы мотался мент.
— Служивый, скажи, девчонку тут не видел? Высокая такая…
— Елизарова. Я у нее паспорт проверил, там все в порядке, — с готовностью доложил мент. — А что, натворила что-нибудь? Я так и знал. Обворовала, наверное? Я сразу заподозрил. Я говорил тебе, Никитична. Я говорил.