- Нет, Чарли, не буду. Мне придется уехать на какое-то время. - На глазах у нее все же выступили слезы. - И я буду ужасно по вам скучать. Но когда-нибудь мы снова с вами встретимся. С каждым из вас. Не забывайте об этом... - Она глубоко вздохнула, уже не пытаясь скрыть своих слез. - И поцелуйте за меня при встрече мою дочку Джейн. - Сидевшая на первой парте девочка, Нэнси Фаррелл, громко всхлипнула, а затем подбежала к Лиз и обвила ее шею руками.
- Миссис Фаин, пожалуйста, останьтесь... Мы так вас любим...
- Нэнси, я бы с радостью. Честное слово, мне совсем не хочется.., но, похоже, придется... - Дети потянулись вереницей к ее столику, и Лиз обняла и расцеловала всех по очереди. - Я люблю вас. Всех до единого.
Тут прозвенел звонок. Лиз глубоко вдохнула воздух и посмотрела на детей. Кажется, пришло время отправляться на общешкольный праздник. Но они продолжали стоять, очень серьезно глядя на нее, а Билли Хитчкок спросил, будет ли она навещать их.
- Если удастся. Билли.
Он кивнул, и ребята выстроились в коридоре как никогда ровненько, держа в руках пакетики с угощением и "валентинки". Они все смотрели на Лиз, и она улыбнулась. Теперь она навеки стала частичкой каждого из них. Она застыла, глядя на ребят, и тут появилась Трейси, которая сразу же поняла, что происходит. Она заранее знала, что последний день занятий окажется очень трудным для Лиз.
- Как все прошло? - спросила она шепотом.
- Кажется, неплохо. - Лиз высморкалась и вытерла глаза, и Трейси ласково обняла ее.
- Ты им сказала?
- Не так чтобы прямо. Я сослалась на то, что уезжаю. Но, по-моему, можно считать, что сказала. Кое-кто из них понял, что я имею в виду.
- Ты сделала им прекрасный подарок вместо того, чтобы тихо исчезнуть из их жизни.
- Я ни за что не могла бы так с ними поступить. И ни с кем другим тоже. - Именно поэтому Лиз была глубоко благодарна Руфи за то, что та заехала к ней по дороге в аэропорт. Пришла пора прощаться со всеми, и Лиз ни за что не хотела упускать возможность сделать это. Ей трудно далось расставание с учителями, когда наступило время уходить из школы, и она повезла Джейн домой, чувствуя, что силы у нее совсем на исходе. Джейн вела себя так тихо, что Лиз испугалась: она подозревала, что дочка узнала о ее "Дне святого Валентина" и рассердилась на нее. Джейн все еще старалась не думать о том, что неминуемо произойдет вскоре.
- Мама? - Лиз остановила машину возле дома и повернулась к дочке. Ей еще ни разу в жизни не приходилось видеть столь мрачного детского личика.
- Да, солнышко?
- Тебе ведь так и не становится лучше?
- Ну, может быть, чуть-чуть. - Ей не хотелось говорить Джейн правду ради ее же блага, но обе понимали, что эти слова - обман.
- Неужели они не могут придумать что-нибудь особенное? - И впрямь, ведь случай из ряда вон выходящий:
Джейн восемь лет, и она вот-вот потеряет свою любимую маму. Так почему же никто не приходит ей на помощь?
- Я прилично себя чувствую. - Джейн кивнула, но по щекам ее потекли слезы, и Лиз проговорила хриплым шепотом:
- Мне очень больно расставаться с тобой. Но я всегда буду присматривать за тобой, за папой и за Алексом. Помни, я всегда буду рядом. - Джейн кинулась к ней в объятия, и они еще долго сидели в машине, а потом отправились в дом, держась за руки. Казалось, что Джейн стала чуть ли не больше своей мамы.
В тот же день к ним заглянула Трейси и позвала Джейн погулять в парке, пообещав угостить ее мороженым. Впервые за несколько месяцев Лиз увидела, что девочка уходит из дома с легким сердцем, и почувствовала, что они с дочкой стали ближе друг другу, чем когда-либо за время с начала ее болезни. Теперь все будет лучше. Не легче, но все-таки лучше.
Достав четыре листа бумаги, она написала каждому из родных письмо, пусть не длинное, но в нем ей удалось сказать дорогим ей людям о том, как сильно она их любит, и о том, как много они для нее значат и как ей горько расставаться с ними. Письмо для Берни, для Руфи, для Джейн и для Александра. Последнее далось ей труднее всех, потому что малыш никогда не сможет толком узнать, какая у него мама.