Глава первая
«Привет. Сегодня 24 апреля и я начинаю этот дневник»…
Да, я решила завести дневник.
Записывать в него все накопившиеся мысли, чувства, ну и, конечно, события, которые со мной происходят. Что-то вроде книги о себе. Кто знает, может, когда-нибудь я стану писательницей? Всем расскажу, кто я такая, что думаю и чувствую. А пока, все эти записи – только для моих глаз.
Свой рассказ я могла бы назвать: «Один день из жизни Олеси Коноваловой». Название моей будущей книги, ха-ха.
Хотя надо быть реалисткой! Врятли кто-то в ближайшем или далеком будущем прочтет эти строчки. Старательно выведенные аккуратным подчерком на тетрадных, клетчатых страницах. Эти маленькие буковки с виньетками, написанные синей гелевой ручкой так много значат для меня!
Вот незадача! Почему сейчас нигде не найти тетрадок в линейку? Одни только клетки кругом! Клетки преследуют меня повсюду, куда не глянь: тетради, одежда. Даже обои в моей комнате имитируют шахматную доску. Это, говорят, стильно - когда все стены в черно-белую клетку.
Живу тоже в клетке - ухоженной, красивой, даже золотой. До приторного блеска.
Я пришла к такому выводу недавно, но… «Арест» продолжается сколько себя помню…
Впрочем, все по порядку.
Зовут меня, как не сложно догадаться, Олеся.
«Олеся Коновалова». Приятно познакомится и все такое. Только реверансы и книксены изображать не буду - надоело.
Я начала вести дневник не «от нечего делать». Причины были серьезные. Уж поверьте!
Если так пойдет и дальше, я совсем разучусь излагать мысли. Рассказывать хоть что-то, кроме домашнего задания по литературе, например, которое у нас, в школе, почему-то, никогда не спрашивают. Все в нашем классе этому рады, конечно, все, кроме меня.
«Мне пятнадцать». Не так уж и мало, между прочим. Если хоть один хулиган и остряк посмеет назвать меня «малолеткой», мой телохранитель сотрет его в порошок!
Нет, я не шучу - так и будет. Мне достаточно лишь показать пальцем на человека, который меня обидел и все.
Я не стараюсь никого запугать, не подумайте. Друзей, как и подруг, у меня нет не по моей вине, не из-за злобного тяжелого характера. Просто, из-за причин, которые принято называть «социальными», я не могу общаться с простыми сверстниками. Заводить знакомства на улице или в кафе. То есть дружить мне можно только со своими одноклассниками или другими ребятами из нашей школы. Там все такие, как я - из «благополучных семей».
Только разве с ними интересно?! Все разговоры только о «бабках, тачках и крутой технике». Неужели им больше и поговорить не о чем?! Знаю я, как они между собой общаются.
- А мы с родителями этим летом поедем на Гоа.
- Фи, это уже не модно. Сейчас все ездят на Мальдивы.
- Тебя сегодня в школу отец на новой машине привез?
- Нет, конечно. Это мой собственный БМВ. Почему отец? Меня шофер возит.
Н-да, меня тоже. Только помимо этого, должно же быть в жизни что-то такое, о чем можно поговорить? Представляешь, дневничок, они даже фильмы смотрят не те, которые нравятся, а те, которые сейчас модные!
В общем, с одноклассниками все ясно. Я в школе практически ни с кем не общаюсь и очень этому рада. Что можно обсуждать с девчонками из класса, если все они, как одна, уверены, что Чехов – это новый бренд модной одежды? Ну и кофейня в центре Питера, да. А Чехонте – вообще вирус.
Есть еще родители, конечно.
Есть.. где-то… Все время рядом, но так невозможно далеко от меня! Потому что на меня им всегда наплевать. Хорошо, если я тихо сижу в своей комнате, не гуляю по улицам, не просаживаю много денег в магазинах и не заказываю всякую ерунду по Интернету, как это делают они.
Хорошо, когда учу уроки и получаю отличные оценки. Или даже не учу… - никто ведь из учителей домашнюю работу не проверяет!
Каждый из моих дражайших родителей занят своими делами, одними и теми же, совершенно без разнообразия. Я знаю и мамино, и папино расписание. Режим дня, как непреложное правило, в котором совсем нет меня. А ведь я – единственная дочь! Неужели я так много прошу?! Им даже некогда поговорить со мной.
Папа всегда на работе. А когда он приходит домой, работа следует за ним по пятам, и они снова встречаются, уже в личном папином кабинете. Туда мне вообще запрещено заходить, под страхом страшной кары.