Последний месяц или пятнадцать лет? Нет, я не задаю этот вопрос вслух – только смотрю с укором, но папа действительно переживает. Я вижу – ему стыдно! Невероятно, он впервые, должно быть, испытывает подобную эмоцию – даже сжался как-то, втянул голову в плечи.
Рассказываю – приключений не счесть. Стараюсь следить за собственной речью и выбирать выражения помягче, но не всегда получается. Впрочем, кажется, никто не собирается ругать меня за бранные словечки? Правильно, взрослые в таких ситуациях еще похлеще выражаются!
Странно, впервые мы с папой сидим и беседуем – наедине, вдвоем, тет-а-тет. Раньше я думала, что нам и поговорить-то не о чем, а теперь столько слов накопилось, столько невысказанных фраз! Должно быть, папа сейчас заново открыл для себя существование дочери.
Я выросла – ты не заметил? Что ж, давай знакомится. Меня зовут Олеся Коновалова… Ах, нет, теперь меня зовут Чертенок – и это совсем другая девушка. Олеся? Какая Олеся? Не знаю никаких Олесь…
Впрочем, все это мои фантазии – и разговор, и понимание, и рассказ… Ожившая галлюцинация. Удивительно, насколько она реальна! А ведь ничего наркотического не принимала – даже не пробовала никогда.
Может, все гораздо проще: на почве нервного срыва (кто скажет, что для него не было причины – пусть первый бросит в меня камень) у меня развилась шизофрения? Сижу я сейчас спокойно на кровати – рядом нет никого, и сама с собой болтаю. Вполне рабочая гипотеза – не очень приятная, но кто сказал, что будет легко? Тогда понятно, почему ни щипки, ни укусы не помогают – можно ногу в ухо засунуть – все равно до лампочки…
- Ты прощаешь меня, дочка? – Ах, как долго я ждала этих слов! Теперь, когда услышала – могу умереть спокойно. Пусть у меня хоть трижды шиза – зато как чертовски приятно! – Понимаю, я столько всего натворил и действиями, и главное, своим бездействием…
- Конечно, прощаю, папуля! – Даже как-то непривычно обнимать своего папу. Все дело в практике, наверное. Стоп, главное не плакать – еще не хватало! Если девочка обнимается с воздухом и разговаривает с пустотой – не все так страшно. Говорят, сейчас лечат и не такое. Но реветь по этому поводу – все равно, что смеяться над собственными выстраданными анекдотами. Хотя, какая приятная фантазия – хочется верить в нее и никогда не возвращаться к суровой действительности.
…Приятный запах дорогого парфюма от пиджака. Несколько ворсинок, попавших мне в нос – сейчас чихну! Еле заметное пятно на рубашке (все-таки соленая капля сползла со щеки!).
То есть призрак пахнет. Его можно потрогать. Он вступает в прямое взаимодействие с другими, вполне материальными объектами. Например, со мной. Какой же это призрак?! Это не что иное, как реальность.
Ого! Так папа реален!
Я аж на месте подскочила. Значит, это не галлюцинация. Значит, все правда?
Да, все так, как есть на самом деле - и папа, живой, из плоти и крови, действительно приехал забрать меня домой. Моя проблема решилась – без волшебных палочек и прочих атрибутов сказки. Ты рада, Олеся Коновалова? Хороший вопрос…
- Ну, что? Поедем домой? – Папа ласково обнимает меня за плечи и ведет к выходу. У самой двери я с тоской оглядываюсь на «логово»: здесь мне было хорошо, здесь я нашла друзей и любимого. Порой так сложно отделить предательство от преданности. Почти так же, как реальность от фантазий.
Макс все-таки сделал то, что намеревался сделать – он позвонил. Решил проблему за меня и тем способом, который считал верным. Не знаю, как ему удалось уговорить отца хотя бы просто выслушать постороннего человека – видимо, homo sapiens, в некие критические моменты, все-таки может совершить невероятное.
Надеюсь, Воробей осознает – для чего был сей подвиг? Понимает собственную ответственность и следствие поступка? Надеюсь…
Сейчас я спокойна, как никогда – по крайней мере, внешне. Ни слез, ни истерик, ни закатывания глаз. Внутри только щемящая тоска – невыносимая, горькая. Что ж, мой верный рыцарь – ты решил уйти сам. Не попрощавшись, не проронив больше ни слова. Ведь ты знал, что я уеду – и, как и говорила вчера, больше никогда никого из вас не увижу…