В окно, забранное узорной решеткой, Авалов видел, с каким почетом и церемониями встретили Фрунзе и его свиту. Имя атамана Анненкова почему-то не вызывало здесь восторгов.
Эмир в самом деле размышлял. Он мечтал о великом «мусульманском государстве» и считал, что белые генералы и атаманы потерпели окончательный крах. Адмирал Колчак разбит и ожидает своей участи в Иркутской тюрьме; в Хабаровске и Владивостоке белогвардейская власть уничтожена, и ее не могли спасти даже японцы; Юденич бежал от Петрограда к англичанам; генерал Деникин застрял на Кубани, и все его планы рухнули. Конечно, Советская власть в Туркестане слаба. Но она держится. Народ не хочет белых атаманов и адмиралов. Сейчас важно выиграть время, провести мобилизацию и запастись английским оружием. Англичане — вот реальная сила в борьбе против Советской власти. Но к решительной войне эмир пока не готов.
Несколько дней вел Фрунзе переговоры с министрами эмира. Они не говорили ни «да», ни «нет», отделывались общими фразами о дружбе и взаимном уважении. Он-то все понимал, но и ему сейчас важно было выиграть время; потому-то он не выказывал ни раздражения, ни нетерпения. Он выяснил главное: Анненкову эмир помогать не станет.
Командующий заторопился в Ташкент. В день отъезда Фрунзе министр с зобом сказал Авалову:
— Состояние здоровья не позволяет его величеству принять вас. Передайте атаману изъявления дружбы и высокого уважения со стороны его величества эмира. Мы вынуждены прервать переговоры на неопределенное время, до полного выздоровления его величества, да пошлет ему аллах долгие годы царствования.
Авалов в упор посмотрел на зобатого министра и сказал:
— Передайте своему эмиру, что он о многом пожалеет, но будет поздно. Да пошлет ему аллах долгие лета царствования! В чем я лично сомневаюсь…
Его вежливо выдворили за пределы Бухары.
По радио Фрунзе договорился с командующим Восточным фронтом о помощи: с севера на Семиречье должна наступать так называемая Сергиопольская группа войск. От Ташкента через горы в обход выступит Третья Туркестанская дивизия — все, что сейчас можно послать против Анненкова.
В марте Копал окружили. Осада длилась целую неделю. В конце концов белый гарнизон сдался. Преследуя разбитые банды, Красная Армия вышла на границу с Китаем. Казачьи отряды, оказавшись на территории Китая, опомнились. Через кульджинского губернатора они сообщили в штаб Красной Армии, что готовы сдать оружие — только бы их пустили домой! Фрунзе обещал амнистировать. Анненков остался в Кульдже один. Семиреченский фронт распался.
По логике событий Фрунзе должен был бы устремиться в Верный, обнять сестер и старую мать. Но командующий есть командующий, и в своей деятельности он обязан руководствоваться не личными порывами, а соображениями государственного порядка. Его время расписано по часам, и все нерешенные проблемы здесь, в Туркестане, — задачи первой очереди и чрезвычайной важности.
В его распоряжении всего три дивизии. И они разбросаны маленькими гарнизонами от заснеженных пиков Семиречья до Кушки и Красноводска. По сути, дивизии еще только формируются. Двадцать тысяч красных бойцов на весь необъятный Туркестан! И не известно, что из себя представляют эти войска, окруженные со всех сторон отрядами басмачей, беков и эмира. Нужно побывать в каждом гарнизоне, обследовать части. Весь Туркестан разделен на три фронта (по дивизии на каждый): Семиреченский, Ферганский, красноводское направление. Необходимо в срочном порядке расколоть басмаческое движение, переманить на свою сторону руководителей кулацко-басмаческих отрядов. (Казалось бы, неосуществимое дело! Но Фрунзе знает, что переманить надо…) И еще национальный вопрос. Сложный, запутанный вопрос. В Ашхабаде открывается съезд представителей туркменского народа. Фрунзе приглашен и должен быть. «Установление правильных отношений с народами Туркестана имеет теперь для Российской Социалистической Федеративной Советской Республики значение, без преувеличения можно сказать, гигантское, всемирно-историческое», — говорит Владимир Ильич.
Ленина и Фрунзе разделяют тысячи верст, но никогда еще до этого Михаил Васильевич не общался с Ильичем так часто, как теперь. Телеграммы Ленина. Телеграммы, доклады, письма Ленину.