«И если раньше я знала о нем лишь то, что известно всем нам, то теперь передо мной раскрылась личность исключительная».
И все-таки она не знала о Фрунзе все. Он часто в одиночестве бродил по замершей, пустынной березовой аллее. В его ушах снова гремели боевые колесницы всех времен. Он читал работы Клаузевица, «Военную энциклопедию», военные статьи Энгельса, изучал жизнь и деятельность Тюреня, которого высоко ценил, считая великим полководцем. Генрих де-ла-Тур-д’Овернь Тюрень начал военную карьеру простым солдатом с двенадцати лет. В тридцать три года он уже самостоятельно командовал всей французской армией. Он был предшественником Наполеона в области стратегической и в области организации тыла и снабжения. Тюрень был мастером деятельного и искусного маневрирования на театре военных действий. В то время как современные ему полководцы видели единственную цель своих действий в осадах крепостей, Тюрень всегда искал активного боя на театре военных действий. Наполеон говорил о военном искусстве Тюреня: «Оно полно смелости, мудрости и гениальности».
Но больше всего занимало то, что происходит на фронте сейчас. За месяцы службы в Земском союзе Фрунзе прошел подлинную военную академию. Он во всех деталях изучил страшный механизм войны, соприкоснулся с плотью и кровью современного боя. Его острый глаз подметил многое, что проходило мимо внимания штабных офицеров и командования в целом.
Накапливая факты, он беспрестанно анализировал. Он пришел к выводу, что сущность современной войны заключена в том, что война сейчас втягивает в свой круговорот и подчиняет себе решительно все стороны общественного быта, затрагивает все без исключения государственные и общественные интересы. Театром военных действий, в отличие от прошлой эпохи, являются теперь громадные территории с десятками и сотнями миллионов жителей; технические средства борьбы бесконечно развиваются и усложняются, создавая все новые и новые категории специальностей, родов оружия. В то время как в прежних войнах момент непосредственного руководства вождей отдельными частями боевого организма составлял обычное явление, теперь об этом не может быть и речи.
У него в голове постепенно выкристаллизовывалась некая очень важная, очень большая, грандиозная мысль о военной идеологии воюющих армий Германии, Франции, Англии, России. Это было лишь аналитическое ощупывание того, что пока не имело определенного названия — военная идеология или военная доктрина. Он отметил ярко выраженный наступательный дух германской армии, идею активности, искание решения боевых задач путем энергичного, смелого и неуклонно проводимого наступления.
Вот эта наступательная идея и определила собой структуру всего германского военного аппарата, а воспитание и обучение всех войск в духе наступательной тактики подготовило военную силу, обладающую высокими боевыми качествами.
Но почему германская армия насквозь пропитана наступательным духом? Может быть, у немцев особо даровитые военные деятели, силой своего гения открывшие тайны побед? Глупость, конечно. Основные черты германской военной идеологии — не случайное явление; они целиком и в полной мере — производное от общего строя германского экономического быта и жизни. Правящий в Германии буржуазный, класс всю жизнь страны подчиняет основной государственной цели — победе над конкурентами, кричит о мировом могуществе. Буржуазии удалось развратить и подчинить своему влиянию даже значительные слои германского пролетариата, класса объективно враждебного той хищнической линии поведения, которая проводится буржуазией… Никогда германским генералам не удалось бы создать своего военного учения, своей доктрины, и даже если бы это было сделано, они не сумели бы привить ее всей толще германской армии, если бы этому не благоприятствовали соответствующие условия германской жизни.
Франция и Англия также являются представительницами хищнического империализма. Только в спорах с конкурентами из-за добычи французской буржуазии, например, не хватает той откровенной наглости и самоуверенности, которыми отличается германская правящая клика. Французская буржуазия более труслива, оппортунистична, хотя у французской армии богатейшие военные традиции. Что же касается Англии, то ее военная идея вылилась в известную формулу, обязательную для всех английских правительств: иметь флот, равный соединенным флотам двух сильнейших морских держав.
Ну а Россия, матушка Русь?.. У нее тоже своя «доктрина»: православие, самодержавие, народность. В атмосфере полицейско-самодержавного строя, с подавлением им всякой общественной и личной инициативы, на фоне общей экономической и политической отсталости, при крайней рутине навыков и взглядов во всех сферах общественной деятельности, разумеется, не может быть и речи о каком-то широком научном творчестве. Все эти уродливости особенно ярко сказываются в постановке военного дела, где беспощадно и в корне пресекается пытливая мысль. Но несмотря на это, русские полководцы по своим индивидуальным дарованиям никогда не уступали германским, французским, английским, а очень часто превосходили их.