– Сюда, пожалуйста. – Шофер взялся за ручку тележки и пошел вперед.
– Машина далеко стоит? – поинтересовался Лео, следуя за ним по огромному залу.
– Нет, не очень, – заверил водитель, выводя их из здания аэропорта через большие стеклянные двери. Брук увидела впереди бесконечный проход, окаймленный глухим забором. Очевидно, на площади перед терминалом шли ремонтные работы.
– Надеюсь, что так, – ответил Лео. – Мои жена и дети очень устали, бедняжки, – добавил он, мягко улыбнувшись Брук.
Она поспешно отвернулась и тотчас же отругала себя за такую реакцию. Но выдержать его взгляд, полный заботы и любви, было невозможно.
Неужели это снова ее больное воображение? Или он действительно как-то неестественно, чрезмерно внимателен к ней?
С другой стороны, Лео всегда был заботливым мужем, когда это требовалось. Но во время полета его предупредительность ее просто раздражала. И что он так волновался? Достаточно было один раз спросить, как она себя чувствует, и получить ответ, что все в порядке. Так ведь нет, он задал этот вопрос раз сто!
Чем объяснить подобное рвение? Конечно, чувством вины! Больше нечем. Иначе почему он вдруг так изменил свое поведение?
– Здесь, в «Мэскоте», сейчас такая неразбериха, – объяснял разговорчивый шофёр. – Из-за подготовки к Олимпийским Играм столько всего перестраивают и ремонтируют. Надеюсь, скоро это закончится. Уже почти пришли, машина как раз за углом, справа.
На улице оказалось свежо, даже прохладно. На небе не было ни облачка. В Сиднее наступало новое утро. Ленивое осеннее солнце не спеша выкатывалось из-за горизонта, чтобы согреть просыпающийся город.
Машина, длинный белый лимузин с бархатным салоном и тонированными стеклами, стояла за углом, как и обещал водитель. Какой роскошный автомобиль, мелькнуло в голове удивленной Брук. Почему он заказал именно его?
Она поспешно устроилась на заднем сиденье, усадив рядом дочь, чтобы Лео пришлось взять Алессандро и сесть напротив.
Но ничего хорошего из этой затеи не вышло. Лео занял место прямо перед ней, что оказалось еще более неприятным, чем если бы он сел рядом. Он не сводил с жены глаз, и во взгляде его читалось замешательство, если не тревога, вызванная ее странным поведением.
Брук постаралась взять себя в руки и отвернулась к окну.
Какое счастье – снова очутиться дома, думала она. Я надеюсь, что здесь все наладится. Хотя, конечно, не сразу.
Клаудиа открыла глаза.
– Мамочка, – позвала она, спросонья не понимая, где находится.
– Что, солнышко?
– Я хочу сделать пи-пи.
– И я, – отозвался Алессандро, бросив боязливый взгляд на отца.
Брук улыбнулась: дети есть дети.
– Хорошо, – согласился явно недовольный Лео. – Все вылезаем из машины.
Брук завела Клаудию в женскую комнату и подошла к зеркалу над раковиной, чтобы пригладить волосы и умыться. На ее лице не было заметно ни усталости, ни тени тех переживаний, что бередили ее душу.
Чудеса, удивилась Брук. Вот что могут сотворить хорошая косметика и грамотный макияж. Хотя мама сказала бы, что это заслуга моей молодости.
Когда Брук и Клаудиа вернулись в машину, Лео и Алессандро уже сидели там, накрывшись пледом.
– Ты выглядишь гораздо лучше, – констатировал Лео, глядя на жену и помогая дочке устроиться на сиденье. – Я уже начал беспокоиться за тебя.
От последней фразы Брук даже передернуло – выносить его притворную заботу было все сложнее. Она вскинула на мужа холодный взгляд.
– Женщины вообще виртуозно умеют приводить свою внешность в порядок. – Она понимала, что потом пожалеет о своей резкости, но уже не могла остановить поток слов. – И поэтому кажется, что у них все в порядке. Но такое впечатление обманчиво. Советую тебе помнить об этом.
Ошеломленный внезапным выпадом жены, Лео смотрел на нее широко раскрытыми глазами, не зная, что и ответить. Но Брук это не принесло удовлетворения.
Неужели это начало? – подумала она. Начало неизбежного и непоправимого? Начало конца?
Она перевела взгляд с нахмурившегося мужа на Клаудию и стала поправлять ее ремень безопасности. Ей не хотелось видеть его лицо.
Тем временем машина тронулась, и Алессандро потребовал вернуть ему кота.
– Давайте по дороге домой заедем к бабушке и заберем Пушка! Ну пап!
– Не сегодня, сынок. Бабушка живет в Турру-мурре, а это час езды от нашего дома. Мама свозит тебя туда завтра, пока я буду на работе.
От удивления Брук подняла глаза на Лео.
– Ты собираешься завтра работать? – спросила она, чувствуя, как внутри уже зарождаются подозрения. – Завтра же воскресенье!
Он никогда не работал по воскресеньям. По субботам – случалось, но не по воскресеньям. Этот день всегда принадлежал семье. Лео обычно возил жену и детей куда-нибудь: на пляж, в зоопарк, на природу, в парк аттракционов, в кино. И что он так рвется на службу? – недоумевала она. Неужели это столь необходимо? Хочет уединиться в офисе, чтобы поговорить по телефону с обожаемой Франческой? Пошептать ей всякие глупости в трубку? Договориться о следующем свидании?
Он как-то странно смотрит на меня.
– Сегодня воскресенье, милая. Завтра – понедельник, Ты не учла разницу во времени: при смене часовых поясов мы как бы отстали на день.
– Ах, да. Конечно. Я и забыла. Вот глупая! – спохватилась она.
Так и есть – глупая, распекала себя Брук. Просто дура! Хотя еще не все потеряно.
– Раз так, то мама завтра тоже уедет на работу. Лео пожал плечами.
– Какая разница? У тебя ведь есть ключи от ее дома. Так что кота забрать ты сможешь в любом случае.
– А тебе не приходило в голову, что я хочу пообщаться с матерью? – язвительно парировала она. – Что я могу скучать по ней?
Ошеломленный Лео не сразу нашелся что ответить.
– Нет, кажется, ты все еще переутомлена. Ты никогда не была такой агрессивной. Я просто так это сказал, без всякого подтекста. Кроме того, не припомню, чтобы ты когда-либо рвалась в гости к матери.
Брук дерзко вскинула голову.
– Мы с матерью более близки, чем ты думаешь. И больше похожи друг на друга, чем ты думаешь, добавил неумолимый внутренний голос.
Может быть, я была не права, когда отвергла мысль о том, чтобы поехать к маме, размышляла она. Вдруг ее совет окажется тем, что мне сейчас необходимо? Ее чуткое материнское сердце подскажет мне, как поступить. Потому что я так больше не могу! Не выдержу и дня, если не поговорю с ней!
– Я съезжу к ней сегодня, – тоном, не терпящим возражений, сказала Брук. – Когда дети лягут спать после обеда.
– Но я тоже хочу к бабушке, мам! – возмутился Алессандро.
– И я! – присоединилась к нему Клаудиа.
– В другой раз, – отрезала Брук. – А сегодня останетесь дома с отцом. Мне нужно поговорить с мамой. Наедине.
– О чем? – удивился Лео.
– Ни о чем особенном. Обычный женский разговор. Уверена, тебе это неинтересно.
– Ты сегодня слишком раздражительна. Я не стану обижаться. Спишем твое неблагодушное настроение на усталость от длительного перелета и на… критические дни. Очень надеюсь, что к среде оно значительно улучшится.
– К среде? А что произойдет в среду?
– Как – что? – Лео приподнял брови от удивления. – Годовщина нашей свадьбы.
– Ах, да. Я просто на секунду забыла.
Брови Лео приподнялись еще выше.
– Готовщина? – изумился Алессандро. – Это когда готовят?
– Нет, сынок, – ответил Лео, не сводя глаз с жены. – Годовщина – это вроде дня рождения. В среду исполняется пять лет с того дня, когда я женился на вашей маме.
– Вот здорово! Значит, у нас будет большой праздник, как когда мне было четыре года?
– Нет. Обычно люди отмечают даты посерьезнее. Например, двадцатипятилетие совместной жизни.
Брук чуть не расхохоталась. Судя по всему, нам и до шестой годовщины не дотянуть, с горечью подумала она.
– А до тех пор, – продолжал Лео, – каждый год муж приглашает жену, скажем, в ресторан, чтобы отметить такое событие наедине с ней. Но я придумал кое-что необычное, чтобы поразить вашу маму. Надеюсь, что и она удивит меня.