Поэтому я молча терпел, когда Соня удовлетворит своё женское эго, а Волков покажет своё истинное лицо.
И даже несмотря на то, что я хотел, чтобы это произошло как можно скорее, взорвался, увидев, как он шпилит какую-то тёлку на общажной вечеринке. Но я с лихвой компенсировал своё разочарование, разбив этому уёбку хлебало. Так что жаловаться мне не на что.
***
Я поцеловал Соню…
Когда мы с Ёжиком выходим из заветной комнаты, не могу удержаться, и посылаю в сторону мудака Богданова самодовольную ухмылку. Краем глаза вижу, что Соня смотрит на меня, и, замечая мою счастливую лыбу, сердито хмурится.
Почему-то её реакция на то, что между нами произошло, меня злит, и желание улыбаться резко отпадает. Хотя и сам прекрасно понимаю: то, что случилось минуту назад в той комнате, похоже на какой-то сюр и не должно было произойти.
Решаю дать ей немного времени, чтобы остыть, а самтем временем направляюсь на балкон глотнуть немного свежего воздуха. Мне кажется, что вокруг меня до сих пор витает запах Сониных духов, и это сбивает с толку, мешая мыслить рационально.
На балконе свежо, почти морозно. Осень давно уже перевалила за середину, и по вечерам становится довольно холодно. Вдыхаю полной грудью, а в голове мелькает мысль стрельнуть у кого-нибудь из парней сигарету. Я уже год как бросил из-за спорта. Плохо влияло на дыхалку. Но прямо сейчас не отказался бы сделать хотя бы пару затяжек.
Уже решаю плюнуть на один вечер на здоровый образ жизни и пойти попросить у хозяина квартиры сигарету, как вдруг на балкон залетает побелевшая от страха Маринка, и таращит на меня широко распахнутые глаза.
— Что с Соней? — почему-то сразу чувствую, что Торопова такая ошалелая именно из-за неё.
—Она… —Марина хватается одной рукой за балконную дверь, а другую прижимает к груди, пытаясь отдышаться.— Макс, она, кажется, в обморок упала.
Глава 11
Блять. Рукой отодвигаю Торопову в бок и вылетаю с лоджии, несясь в том направлении, где уже столпилась небольшая кучка студентов.
Эта горе-выпивоха вырубилась прямо на полу, не дойдя до ванной комнаты. Тоже мне, алкоголик со стажем. Каждый раз одно и то же. Стоит Сонику выпить хоть стаканчик чего-то пусть даже совсем слабоалкогольного, вечер неминуемо заканчивается тем, что она тупо вырубается, и не всегда в самых подходящих для того местах. Кажется, это называется непереносимость.
Я, конечно, знал об этой особенности её организма, но, по правде говоря, не думал, что её сморит так быстро. По всем моим подсчётам у нас в запасе было ещё как минимум полчаса, и к этому времени я планировал утащить её с этой вечеринки и доставить в общажную комнату, топить слюнями подушку.
Но, по всей видимости, в этот раз я ошибся в расчётах, и теперь мне приходится закидывать обмякшее тело Соника на руки и тащить её сквозь толпу перепуганных студентов, пробивая себе путь к выходу.
***
Укладываю уже во всю сопящую Соню на заднее сидение машины, прикрыв пледом, который достаю из багажника и усаживаюсь за руль.
Соник что-то бессвязно бормочет во сне, но я не могу разобрать ни слова. Сотрясаюсь в беззвучном смехе, когда она пытается принять удобную позу и выдаёт парочку крепких ругательств, когда у неё это не выходит. Пьяный Ёжик — то ещё зрелище.
Вахтёрша в общежитии скашивает на нас недовольный взгляд, когда я проношу размякшее тело Соника мимо её поста, но, увидев в моей протянутой руке купюру с тремя нолями, от реплики решает воздержаться и молча пропускает нас внутрь.
В какой-то момент мне приходится пожертвовать Сониным комфортом и перекинуть Ёжика через плечо, чтобы иметь возможность освободить руки, и ещё минут десять у меня уходит на то, чтобы откопать в её сумочке ключи от комнаты. Потому что Соник по обыкновению засунула туда полный набор для внеплановой высадки в Таёжных степях.
Оказавшись наконец внутри, аккуратно укладываю Соню на кровать. Стягиваю с неё сапоги и ставлю возле кровати. Соник тем временем перекатывается на бок, а потом и вовсе утыкается лицом в подушку и начинает что-то мычать.
— Ещё раз? — переспрашиваю, потому что разобрать её слова не выходит.
—Штаны. Сними, —говорит Соня, слегка отрывая лицо, а потом снова безвольно роняет его на подушку, и слегка дёргает ногой, жестом пытаясь уточнить, что именно означала её бессвязная речь.