Когда Рыбакова провели в палату, сторож спал. Рыбаков попросил сестру не будить больного и, подняв полы халата, сел на стул у кровати. Пахло хлоркой, йодоформом и ещё чем-то специфическим, больничным. Несмотря на открытые окна, в палате было душно. Рыбаков вынул из кармана платок, вытер потный лоб, шею. Большая зелёная муха влетела в окно и, покружившись по комнате, села на лицо спящего. Рыбаков махнул на неё платком — она улетела. Рыбаков поднялся со стула, подошел к окну.
— Здравствуйте, — сказал вдруг кто-то за спиной.
Он резко обернулся. Сторож смотрел на него.
— Простите, если разбудил вас.
— Ничего. Это вы меня простите. Я не спал, всё ждал, когда вы уйдёте. А вы здесь остались. Будить меня не захотели, мух отгоняли. А я же неправду тогда сказал. Боялся, что привлекут к ответственности за то, что заснул. Один был преступник и без противогаза. Только я не разглядел. Кинулся к нему и вот, как видите, получил по голове.
Возвращаясь из больницы в правление через всё село, Рыбаков думал о том, как иногда человек из-за какого-то мелкого опасения может запутать следствие. И ещё думал, как ценят люди чуткое отношение к ним. Вот несколько теплых слов, неподдельная доброжелательность — и уже есть для следствия больше, чем даёт порой самое хитрое кружево умело построенного допроса.
В правлении Рыбакова уже ждали Коваль и Яровой. На столе лежали фотографии увеличенного в несколько раз отпечатка ладони.
— Так всё-таки повезло? — воскликнул Рыбаков.
— «Повезло»! Не хотел бы, чтобы вам так везло в жизни. Что только не приходилось делать! Ну, думаю, уже ничего не получится. А потом вдруг вспомню вас — нет, надо попробовать другой способ! Немного досадовало и профессиональное самолюбие. Очень сложную пришлось провести обработку. Зато видите, как хорошо видно: на ладони, возле большого пальца, у него был нарыв или вырван кусок мяса. Поверхность кожи сильно повреждена. Значит, надо искать человека, у которого повреждена ладонь левой руки.
— А как с анализом крови?
— Всё в порядке. Сделали. На пиджаке не человеческая, а свиная кровь. Видимо, ваш подозреваемый недавно колол кабана.
«Куда же тогда делся бухгалтер и почему он исчез? Может, действительно у него просто заболел приятель?» Эта мысль одновременно мелькнула у Рыбакова и Коваля. Но ни тот, ни другой ничего не сказали. Сообщений от сотрудников милиции, которым поручили разыскать Охримчука, не было. Бухгалтер исчез...
А на следующий день он неожиданно появился в деревне. Поскольку теперь в распоряжении Рыбакова была фотокопия отпечатка ладони, он получил возможность тут же убедиться, что никакого отношения к преступлению Охримчук не имеет. К тому же проведённая по указанному бухгалтером адресу проверка подтвердила, что всё это время он действительно был у своего больного друга, с которым его связывала давняя, ещё фронтовая дружба.
И вдруг, когда невиновность бухгалтера уже, казалось, стала очевидной, в правление на имя Рыбакова пришло письмо. Оно было удивительно лаконичным — состояло всего из трёх слов: «Кассу ограбил Охримчук».
Рыбаков не знал, что и думать. Написать письмо мог преступник, но сделать это мог и кто-нибудь из тех, кто недоброжелательно относится к бухгалтеру. Единственная возможность разобраться в этом — найти автора анонимки. А не пойти ли одновременно и другим путем в поисках преступника? И Рыбаков попросил бухгалтера составить список лиц, которые чаще всего заходили в бухгалтерию, отдельно выделив тех, кто живёт в других сёлах, а работает в этом колхозе.
Сопоставляя этот список со списком людей, которые посетили село вечером накануне ограбления, Рыбаков отметил, что несколько фамилий в них совпадает.
Прежде всего он решил проверить, нет ли среди этих лиц автора анонимки. Для проведения графологической экспертизы ему принесли кучу отчётов, заявлений, которые поступали в правление в разное время. Так удалось сравнить почерки всех подозреваемых. Автора анонимного письма среди них не было. Оставался, правда, непроверенным ещё Николай Савчук, девятнадцатилетний ученик механика из колхозной ремонтной мастерской. Документов с его подписью в правлении не нашлось. Учитывая, что Савчук, вероятно, не так давно закончил школу, Рыбаков решил достать его школьное сочинение. Экспертиза показала, что сочинение Савчука и анонимное письмо написаны одной рукой...
Дальше события развивались с молниеносной скоростью. Уже через полчаса старший лейтенант Коваль привёл Савчука из ремонтной мастерской в правление колхоза. Парень сначала отрицал, что это он писал анонимное письмо.