Кто-то внёс предложение устроить после нескольких рейдов выставку изъятых самогонных аппаратов. Идея понравилась дружинникам. Они обсудили, как лучше организовать выставку, кого выбрать её главным распорядителем. Затем попросили участкового уполномоченного сделать доклад о вреде пьянства и показать на конкретных примерах, к каким последствиям оно приводит. Однако Василий Ченко неожиданно отказался.
— Борьба с пьянством — дело всей общественности. Поэтому лучше будет, если на открытии выставки, которая должна стать настоящим судом над любителями «зелёного змея», выступит один из вас. Решайте, кому именно это поручить, а я помогу ему подготовиться к выступлению.
Но прежде всего нужны были самогонные аппараты, и дружинники ещё энергичнее разыскивали их. Сначала предполагалось открыть выставку, когда наберётся с десяток экспонатов. Найти их было не так легко. Много сил и времени потратили дружинники, пока, наконец, изъяли три аппарата. Дальнейшие поиски успеха не приносили. Дружинники растерялись. Если так и дальше пойдет, они не скоро будут иметь десятый самогонный аппарат.
— Что с этим делать? — обратились к участковому уполномоченному.
— Устраивайте выставку.
— Фёдор Николаевич, но у нас аппаратов только три.
— Вы когда изъяли последний? Неделю назад? А сколько за это время доставлено в штаб нетрезвых? Ни одного. Вот вам и тема для доклада.
Так, догадались дружинники, в деревне только трое варили этот яд. Всего трое. А казалось, что их гораздо больше. Особенно поражало, что такая ничтожная кучка изготовителей водки могла нанести столько вреда. Дружинники единодушно решили: судить самогонщиков нужно без малейшей снисходительности. А вместе с ними и тех, кто ради рюмки вонючей водки был готов забыть семью, совесть, опозорить честь земледельца.
Однако не только пьяницы и хулиганы были в центре внимания добровольной народной дружины. Большую работу она проводила, чтобы предотвратить хищение колхозного добра. Не было в артели уголка, куда бы не заглядывал пытливый глаз дружинников.
— Мы с вами отвечаем за каждый литр молока, за каждый килограмм пшеницы, — говорил Фёдор Николаевич дружинникам.
Сам он хорошо знал, как идут дела в артели. Как-то в горячую пору уборки урожая в колхоз приехал секретарь обкома партии. В одной из бригад на поле он встретил участкового уполномоченного. Был обеденный перерыв, и Васильченко беседовал с колхозниками. Секретарь обкома попросил его продолжать, а сам присел рядом с колхозниками. Васильченко говорил о необходимости хранения зерна, приводил цифры потерь, произошедших из-за небрежности отдельных колхозников, а затем рассказал о работе других бригад. А когда обеденный перерыв закончился, секретарь обкома ещё долго разговаривал с Васильченко, удивляясь его осведомлённости в колхозных делах.
— А как же иначе, — ответил Федор Николаевич. — Ведь невозможно следить за порядком, а особенно предотвращать правонарушения, когда не знаешь, где именно может быть совершено преступление. Хозяйство я должен знать не хуже, чем председатель колхоза.
Как-то Васильченко узнал, что некоторые доярки доливают в молоко воду и таким образом повышают себе показатели надоя от каждой коровы. Недостойные поступки животноводов всколыхнули село. Давно уже такого не случалось. И главное, к обману прибегло сразу пять доярок.
Участковый уполномоченный в тот же день поговорил с председателем колхоза и секретарём парторганизации. Было решено созвать срочное заседание товарищеского суда.
— Мало наказать виновных, — говорил Фёдор Николаевич, — нужно, чтобы рассмотрение этого дела имело воспитательное значение для всех тружеников колхоза. Обязательно следует сделать акцент на том, что некоторые знали о махинациях на молочной ферме и молчали. Безразличие иногда мало чем отличается от преступления.
Дружинникам было поручено собрать по этому делу все материалы и для выступления на заседании товарищеского суда выдвинуть из своего состава общественного обвинителя.
Немало людей собралось в клубе задолго до заседания. Пришли и виновницы — доярки. К ним никто не подходил.
— Заходите, заходите, товарищи, пора начинать, — пригласил председатель народного суда.
Колхозники заняли места в зале. Обвиняемые сидели на отдельной скамье, прислушивались к голосам, перехватывали взгляды односельчан.