Советская власть всегда учила работников милиции очень старательно разбираться, кто истинный враг, а кто совершил проступок лишь случайно, даже не зная и не понимая иной раз, что навредил людям.
Ты, вероятно, помнишь знаменитый рассказ Антона Павловича Чехова «Злоумышленник». Прочти его, если еще не читал, и вдумайся в скрытый и мудрый его смысл. Нет, это не только смешной рассказ, но и грустный тоже. В те времена, когда жил Чехов и писал свои удивительные рассказы, миллионы людей в России были неграмотными. И не по злому умыслу нарушали порядок и законы бедняги, подобные чеховскому герою.
Полицейскому в прежние времена было все равно — грамотен человек, нет ли. Есть указ царских министров — выполняй. А что за указ, для чего его надо выполнять, — это полицейского не касалось.
С приходом Советской власти открылось много школ, в которых начали учиться и ребята, и взрослые, и даже старики. Грамотный человек быстрее и лучше поймет закон. Однако для того чтобы научить человека грамоте, нужны годы и годы. А правила новой, советской общественной жизни нужно было соблюдать с первых дней создания нашего государства. Вот и взяли на себя милиционеры такую обязанность — каждому растолковать, объяснить, что это за новый, социалистический порядок, как и почему его надо всем народом — сообща — поддерживать и укреплять. И если издавался какой-нибудь декрет советского правительства, какое-нибудь постановление Совета депутатов трудящихся, милиционеры не ждали, когда кто-нибудь расскажет об этом жителям городов, поселков или деревень, а сами шли по домам, собирали крестьян на сходки, собирали городских жителей в клубах, в красных уголках, по квартирам и объясняли просто, понятно, что это за новое распоряжение, почему требуется его непременно всем выполнять.
И сейчас работников советской милиции можно часто встретить и в цехе завода, и на колхозном стане или в тракторной бригаде, в клубе, в школе. Хотя у нас в стране давно уже забыли, что такое неграмотность и все могут сами прочитать новое постановление правительства или местного Совета, все-таки милиционеры считают, что нелишне растолковать людям, как надо выполнять правила общественной жизни в нашем государстве. Ведь от человека, который хорошо знает правила нашей общей жизни, можно требовать, чтобы он эти правила соблюдал и выполнял. Ну, а если не захочет — с нарушителя и спрос особый. Тут уж нельзя отговориться неведением.
Вспомни, каким равнодушным, черствым изобразил Чехов в своем рассказе о «злоумышленнике» следователя. Ему вовсе не интересно знать, по какой причине крестьянин отвинтил гайку от рельса. Установить вину и наказать — вот что для него важно.
Для тех, кто поставлен народом оберегать порядок в нашем государстве, охранять законы Советской власти, важно, чтобы человек сам понял, как виноват он перед народом, совершив противозаконный поступок. Важно, чтобы, раз оступившись, человек мог снова вернуться к правильной жизни, к полезному для Родины труду.
В те дни, когда молодое Советское государство только еще набирало силы, строилось и создавалось, работникам милиции не раз приходилось старательно и по-доброму разбираться, кто среди пойманных ими нарушителей закона вредит революции по собственной злой воле, а кто попал в преступную шайку случайно. И не раз выяснялось, что какой-нибудь малограмотный человек, задержанный милиционерами во время облавы или в схватке с бандитами, попал в шайку не по доброй воле и, очутившись в комиссариате, бывало, считал свою жизнь конченой. И может быть, оглядываясь назад, перебирал он в памяти всю историю трудной, безрадостной своей жизни. Рос мальчонка в бедняцкой семье. Отец погиб на фронте в империалистическую. Для чего пошел воевать, за какое такое зыбкое счастье сложил голову?.. Мать умерла, заболев тифом, иссохнув от голода. Откуда этот тиф берется?.. А тут появились дружки, неведомые люди. Накормили, одели. Сказали: отрабатывай теперь за нашу доброту. Вот и отработался. Сперва магазин обокрали, потом прохожего в темном переулке раздели. А после… После — одиночка в комиссариате, тусклая лампочка под потолком. Мыши скребутся в углу. А впереди — тюрьма. Кончена жизнь, кончена!..
Но нет, не кончена.
Уже в кабинете начальника милиции, после первых сказанных им слов, добрых, душевных, широко раскрывались глаза у такого вот преступника. И почти всегда бывало так, что не суд, не исправительная колония, а цех, мастерская ждали обращенного к честным делам гражданина. А до суда дело и не доходило.