Вслед за Александрой Владимировной, правда, спустя много лет, я прошел тем же путем, которым шла она, стремясь восстановить картину боев, в которых погиб ее муж.
Снова и снова вспоминаю рассказы очевидцев легендарного боя. Как много хранят в памяти старые колхозники и как потрясающе просто могут обо всем рассказать! Вот она, летопись тех героических дней...
Батальон был вооружен наганами, винтовками и бутылками с горючей смесью. Считанные гранаты, ни одного пулемета. А предстояли схватки с отлично, до зубов вооруженным противником, которого поддерживали танки, авиация, артиллерия...
Но Владимиров не зря сказал: «Оружие добудем у врага». Добывать оружие у врага и пускать его в ход против захватчиков начали уже на другой день, после того как батальон занял рубеж у деревни Пашково и поселка Гаи. Рубеж, который должен был прикрыть и действительно прикрыл от фашистской бронетанковой лавины подступы к Могилевскому железнодорожному узлу со стороны Шкловского шоссе. Не на день, не на два — на целых пятеро суток.
Боевое охранение, умело расположенное Владимировым впереди безымянной высотки, завязывало короткие, но гибельные для врага рукопашные схватки, отбивало его непрекращающиеся атаки. Тем временем бойцы батальона весь первый день и всю эту ночь рыли окопы и ходы сообщения. Весь этот день и всю первую ночь бой не затихал. Фашисты не смогли здесь прорваться с ходу, в чем были уверены, полагаясь на свое огромное преимущество и в численности солдат и, главное, в вооружении.
Когда забрезжил рассвет 13 июля — второго дня сражения милицейского батальона, — гитлеровцы обрушили на него шквал минометного огня. Одновременно они двинули на Пашково два батальона мотопехоты. Деревня была взята фашистами. Боевое охранение отошло к высотке, в уже отрытые окопы.
Сюда и были доставлены первые трофеи: станковый пулемет, десятки автоматов, много гранат. Все это немецкое оружие тут же пустили в дело. Оно, по существу, стало основной огневой силой батальона.
Наступила вторая ночь. Немецкое командование меньше всего рассчитывало на способность русских предпринять наступательные действия. Очевидно, это сделало врага беспечным.
И вот ночью на Пашково внезапно обрушился удар милиционеров. Три взвода, ведомые Владимировым, бесшумно проникли в тыл гитлеровцев. Два немецких батальона не выдержали дерзкой, отлично рассчитанной контратаки. Пулемет и гранаты, днем добытые у врага, теперь несли ему смерть. Оставив на улице села десятки убитых, фашисты бежали из Пашкова. Только к вечеру следующего дня, 14 июля, им удалось вновь его занять. Для этого гитлеровцы ввели в бой минометы и танки.
Владимиров, однако, не просто отводил своих солдат на новый, заранее подготовленный рубеж, не только, отступая с наименьшими потерями, заставлял врага мести потери во много раз большие. Он все время маневрировал, искал и находил просчеты гитлеровцев, незамедлительно пользовался ими для новой внезапной контратаки. Не раз охваченные паникой цепи фашистских автоматчиков поворачивали вспять, устилая поле боя трупами. Снова пополнялся арсенал милицейского батальона трофейными автоматами, гранатами. Искусно маневрируя, капитан готовил своих офицеров и солдат к новым, еще более трудным боям.
Больше всего беды ждал Владимиров от вражеских танков. Он знал: боя с ними не миновать. И не ошибся. Утром 15 июля со стороны Пашкова послышался зловещий рокот моторов. Танки шли цепью, ведя за собой пехоту.
— Приготовить бутылки с горючей смесью и гранаты! — звучит спокойный и уверенный голос Владимирова.
Команду эту повторяют командиры рот и взводов, ее передают по окопам и ходам сообщения. Сам же комбат, пригнувшись, бежит вдоль линии окопов туда, где залегли молодые курсанты.
— Не робеть, ребята! — улыбается он им. — Подпускайте ближе и бейте по смотровым щелям, наверняка. Танки не страшны, главное — отбить от них пехоту.
Мужественно встретила притихшая, словно обезлюдевшая, высотка первую атаку стальных чудовищ. Стерпела свинцовый дождь танковых пулеметов. Выдержала скрежет гусениц почти у самых окопов. Не дрогнула, ничем не выдала себя, ожидая команды «огонь». Владимиров долго, очень долго не подавал ее. Но зато, когда она прозвучала, на фашистские танки обрушился такой дружный и меткий огонь, что сразу же одна машина запылала. Словно факел, понеслась она назад, в ложбину, завертелась на месте, а потом взорвалась.
«Ура!» — поднялись наши на высотке, бросились вслед повернувшим назад танкам и теперь уже не прикрытой ими пехоте врага.