Хочешь шторы? Да пожалуйста! Хоть лося притащи, да пусть даже живого, мне было всё равно, лишь бы её глаза всегда горели такой страстью.
Одно меня огорчало - я никак не мог понять, почему она всё же решила быть со мной? Я места себе не находил, придумывая, какими же ещё способами могу показать ей, что достоин её любви. Она была воплощением совершенства, и рядом с ней я чувствовал себя ничтожеством. Мне казалось, что она со мной лишь из жалости.
Иногда, когда я снова погружался в свои невесёлые мысли, она подсаживалась ко мне, клала голову на плечо и сидела так, просто прижавшись. Она говорила, что так пытается забрать мою тоску. Я смотрел на неё, мою совершенную, и мне становилось ещё невыносимей.
Что я мог ей дать? Ничего! Я просто неудачник из города неудачников. И моё место здесь. А вот она вовсе не обязана прозябать рядом со мной. Она создана для того, чтобы покорять этот мир. Но я, держа её рядом, обрекал её на самую заурядную, ничем не примечательную жизнь.
Эти мысли убивали меня. Уничтожали. Я хотел дать ей свободу, но сам отчаянно нуждался в её любви. Разрывался между тем, стать ли мне героем, отпустив, или остаться эгоистом, который думает о том, как бы сделать хорошо самому себе.
Поэтому я часто уходил из дома. Не мог смотреть в её медовые, тёплые глаза. Потому что видел в них немой укор за то, что я никчемный, обычный.
-Каар!
-Макс! — Обиженно надула губы Дженни. — Я говорю, давай перекусим.
Я тряхнул головой, возвращаясь в реальный мир и взял из рук девушки кусочек протеинового батончика. Разломил его пополам, протягивая часть своего пайка ещё одному пострадавшему, который недоверчиво пялился на меня своими бусинками.
-Бери, птиц, тебе тоже нужны силы. Ну, и как мы назовём нашего собрата по несчастью? — Спросил, глядя на то, как пернатое чудище спешно заглотило свою часть обеда и теперь жадно косится на мою.
-Мм..может, Ньюмен младший? — Задумавшись, ответила Дженни.
-Джейн, обычно парни называют так то, что у них в штанах.
-Каарр! — Возмущенно вставила ворона.
-Да, ты прав. — Покраснела девушка. — Тогда, как насчёт Киану?
-Киану? — Мои брови уползли вверх, почти касаясь линии роста волос.
- В честь актёра. Ну, представь, потом будем рассказывать всем, что сидели в какой-то вонючей яме с Киану! — Весело хихикнула Дженни.
-А что, мне нравится! Пусть по-твоему!
9. Everything burns
Я горел.
Но мне не было больно.
Казалось, что я стал частью космоса - его далекой звездой, полыхающей, искрящейся, мерцающей для тех, кто смотрел на меня оттуда, с Земли.
Они не могли видеть меня, но я видел их всех. Тысячи, миллионы, миллиарды лиц, непохожих друг на друга, но единых по своей природе. Злые и добрые. Вдохновленные и уставшие. Влюбленные и отравленные ненавистью. Больные и здоровые. Взрослые, дети, старики.
Все они задирали головы вверх, чтобы поймать мой свет. Чтобы я убедил их в том, что всё будет хорошо, ведь я не покину их, я всегда буду здесь, стоит лишь поднять глаза к небу.
Я чувствовал их любовь, и она рождала во мне свет ещё большей силы. Я чувствовал их боль, и она заставляла меня пылать, даря себя без остатка.
Я плыл в космосе. Был его частью. Был его сыном. Одним из многих, и самым особенным. Я раскидывал руки в стороны, понимая, что моё тело больше мне не принадлежит. Оно мне было не нужно.
Я чувствовал зов. Чей-то ласковый голос манил меня.
Моя Дженни.
Маленькая, но такая сильная. Такая храбрая, и совсем одна. Ей было страшно. Она плакала. Но упорно складывала руки на груди и продолжала молиться.
-Эй, Дженни, ты же не веришь в Бога?
Мой голос рассекался в пространстве, но не мог достучаться до цели, будто девушка была в прозрачном коконе, неприступном и непроницаемом.
Я кричал. О, как же я кричал! Но ни одно слово не было ею услышано.
Молотил руками чёртов купол, пытаясь разрушить его. Успокоить мою маленькую Дженни. Взять её на руки и сказать, что всё будет хорошо. Быть с ней, чтобы вытирать её слёзы рукавом грязной куртки.
Я больше не хотел быть звездой. Не хотел быть частью космоса. Не хотел дарить свет всем тем, кто так во мне нуждался.