«Господин» уселся рядом со мной и выдал тираду на испанском. Я, хоть и был уже не совсем трезв, но понял его прекрасно. И… рассмеялся. Честное слово, хохотал минут пять, утирая слезы.
- Что смешного, Брен? – нахмурилась Алексис, не разделяя моего веселья. – Скажи, что он хочет.
- Он хочет тебя, моя дорогая. На два часа, но лучше на ночь.
- Что? – повторила Она. – Ты в своем уме? Его ждет жена и сын.
Она перевела взгляд с меня на доминиканца. Я вспомнил пикантную подробность и объяснил:
- У них это в порядке вещей. Он также предложил мне свою жену в качестве платы, но может и наличными расплатиться за ночь с тобой. Забавно, да? Это кстати редкость, когда доминиканец готов платить. Можешь гордиться.
- Ах… - только и выдохнула она. – Гордиться? Могу гордиться? Я… я польщена, да.
В следующий момент я уже вытирал лицо рукой, потому что Алекс плеснула в меня из бокала. Я даже не заметил, что она пригубила вина, вернувшись к столику. Зря. Если бы видел, что она держит в руках бокал, возможно, не брякнул бы эту гадость.
Нет. Все равно бы сказал.
Ревность, злость и беспомощность всегда побуждали меня на гадости. Стерев капли вина с лица, я на смотрел на Алекс, глаза которой метали молнии, и ждал, что она еще и стаканом в меня запустит.
Разумеется, мы привлекли внимание, и люди глазели. А вот доминиканец очень правильно все оценил и тихо слился к себе за стол, делая вид, что его эти разборки не касаются и не волнуют.
- Спасибо за вечер, Брендон, - процедила Алексис сквозь зубы. Очень поучительно.
Она выбежала на улицу, поймала такси и уехала, не дав мне ни малейшего шанса ее догнать. Пока я лез за деньгами и отсчитывал купюры, моей спутницы уже и след простыл.
Выругавшись, я бросил деньги на стол и поспешил к машине. Абсолютно автоматически, да и выпил я не так много, чтобы внимание рассеялось. А вот, чтобы вскипеть и наделать глупостей – достаточно.
Уже у виллы я нагнал машину, что увезла Алекс. Не сдержав глупого позёрства, вывернул руль, заставил колеса заскрипеть дрифтом и перегородить дорогу Алексис, которая выскочила из такси. Водитель поспешил умчаться, оставляя мен на растерзание этой маленькой заплаканной разъяренной кошки.
Едва я вышел из машины, она накинулась на меня.
- Ты сдурел, Торн?! Совсем головой поехал? Как можно садиться пьяным за руль? – вопила Алекс, молотя меня острыми кулачками.
Больно, черт подери.
- Уймись. Я хотел… - начал попытки извиниться, одновременно пытаясь поймать ее руки.
- Хотел продать меня, я поняла. Я же шлюха, Брендон. Для меня это нормально.
Она продолжала бить меня, кричать и плакать. Я опустил руки, не пытаясь сопротивляться более. Заслужил.
- Ненавижу тебя, Брендон Торн!
Звонкая пощечина оглушила и обожгла, но я даже не дернулся, не попытался уйти от второй.
- Как ты смеешь!
- Прости, Алекс, я…
Третья оплеуха отдалась звоном в ушах. Она меня покалечит, честное слово. Я мотнул головой, чтобы вернуть себе зрение, сократил между нами расстояние, схватил одну ее руку, вторую, завел их за спину, прижимая Алекс к себе крепко-крепко, заключая ее в тиски своих объятий.
- Прости, детка.
- Пусти меня.
- Нет.
- Брендон!
Я впился в ее губы поцелуем. Она пахла вином и яростью. К черту виски. Именно это коктейль ударил мне в голову и заставил потерять память. Терзая ее рот, я бормотал, как безумец:
- Ненавижу, когда тебя трогаю, даже смотрят… Убить готов. И ты… позволяешь.
- Я не позволяла, - оправдывалась она, всхлипывая, но не делая попытки уклониться от сладко-болезненных поцелуев.- Мы просто танцевали.
- Мне плевать.
- Ты не пошел со мной.
- Ты моя.
- Поэтому ты был, готов продать меня?
- Я разозлился.
Она больно укусила меня за губу.
- А теперь злюсь я.
- Злись, детка. Не сдерживайся.
Я отпустил ее руки, но она не стала лупить меня снова. Алекс встала на цыпочки, чтобы достать до моего рта, притянула мою голову, дергая за волосы, требуя еще поцелуев.
- Чтоб тебя, Брен, - ругалась она. – Почему как только я начинаю думать, что ты можешь быть нормальным, ты выкидываешь что-то в этом духе.
- Не знаю, Алекс. Я не знаю, - бормотал я, прижимаясь губами к ее щекам, векам, шее. – Я с ума по тебе схожу. Совершенно дурею. Я люблю тебя, детка.
Она ахнула и оцепенела.
- Что?
- Люблю тебя, Алекс. Неужели для тебя это новость?
Очевидно – да. Это было сенсацией, судя по недоумению, безмолвию и полной потери ориентации.
Воспользовавшись ее ступором, я подхватил Алексис на руки и понес в дом, забежал на второй этаж и поставил на ноги возле кровати в своей спальне.