========== 1. Сердечная молитва ==========
Вдвигающаяся в окно махина рушащегося хэлликэрриера наполнила сердце Брока Рамлоу ощущением неотвратимой неизбежности. Он попробовал бежать, обогнать грёбаного негритяшку, но не успел. Совсем немного не успел.
Негритяшка выпрыгнул в окно, и Брок понадеялся, что тот, рухнув с сорок третьего этажа, сдохнет. А потом ему стало ни до чего. Тонны стекла, стали и бетона накрыли его и погребли под собой.
Что своё везение он исчерпал где-то между Сирией и битвой за Нью-Йорк, Брок Рамлоу понял ещё несколько дней назад, когда началась вся заварушка с «Озарением». Пирс приказывал полный бред, но Брок выполнял. Чем бредовее были приказы, тем с большей охотой Брок подчинялся.
Вся эта охота на Капитана Америку… В лифте, куда бойцы набились, как сардинки в банку; на мосту, на оживлённой трассе, едва ли не в центре города, средь бела дня. У них не было ни шанса взять Кэпа живым. Да и вообще взять.
Вот у Актива шансы были, если б того не заклинило. Но кто ж мог знать?
Мысли толпились в голове Брока, на своё несчастье не погибшего под обломками. Его завалило, он чувствовал, что часть костей сломана, а совсем рядом потрескивал и обжигал огонь, подбираясь всё ближе и ближе.
Непонятно, что могло гореть в Трискелионе. На хэлликэрриерах не было никакого горючего. Движки же от Старка, холодный термояд, арк-реакторы. На этих громадинах даже гореть особо было нечему — металл и стекло, совсем немного пластика.
Но они стреляли друг в друга из крупнокалиберных орудий. А значит, могло и вспыхнуть что. Да и какая теперь-то разница?
Брок попробовал выползти из-под завала, но ему основательно придавило ноги и таз, так что не получилось даже сдвинуться куда-то. Огонь же подбирался всё ближе и ближе, лизнул левое ухо, щёку. Затрещали опалённые волосы, наполнив воздух мерзким запахом горелой шерсти.
Выругавшись, Брок попробовал дотянуться до рации, но её на бедре не оказалось.
Хоть бы парни успели уйти. Неважно куда, лишь бы как можно дальше отсюда.
Пути отхода и запасные документы на левые имена были у всех. Брок подготовился заранее. Он не был идейным, как и весь Альфа Страйк, и отдавал себе отчёт в том, что Пирс, зарывавшийся всё сильнее, рано или поздно нарвётся. Не потому, что Фьюри умнее, и не потому, что Кэп сильнее, а потому, что Кэп совершенно не ведает никаких ограничений.
Что до Фьюри — Брок нисколько не сомневался, что от Пирса его отличает только цвет кожи. А так — те же яйца, только в профиль. Фьюри закрывал глаза и на левые командировки Страйка, и на приказы Пирса, но только до тех пор, пока ему это было выгодно.
Что там Пирс с Фьюри не поделили, Брок не знал и знать не хотел. Просто надеялся смыться с отрядом до того как рванёт.
Не успел. Сам дурак. Надо было валить раньше. А он заигрался. И парней подставил.
Огонь безжалостно грыз Брока, и не было возможности хоть как-то отстраниться. Пламя всё сильнее разгоралось, но источник возгорания был недосягаем, и Брок рычал от боли сквозь стиснутые зубы. Не кричал. Бесполезно. В Трискелионе было пятьдесят надземных этажей, и пока до него доберутся спасатели, он успеет сто раз сдохнуть. Запах собственной сгоравшей плоти душил.
Но умирать не хотелось.
Брок Рамлоу не верил ни в бога, ни в чёрта, не молился с двенадцати лет, потому что ещё в детстве понял, насколько бесполезны молитвы. Но сейчас в душе вскипало что-то, чему он не знал названия.
Броку было уже плевать на себя. Едва войдя сегодня в Трискелион, он знал, что не выживет. Но парни… и одна девчонка с титановыми яйцами. Они-то как?
В памяти мелькнула насмешливая улыбка бледного черноволосого аса, которого Альфа Страйк конвоировал по коридорам того, первого хэлликэрриера. Локи. Скандинавы считали его рыжим, богом огня, побратимом Одина, трикстером, Богом хитрости и обмана, покровителем путешественников, воров и бродяг. А он оказался брюнетом и вроде бы даже не богом.
Но просьба вырвалась из груди сама собой.
— Помоги им, — прошептал Брок, на изнанке век которого словно отпечаталась лукавая улыбка. — Прошу, спаси их всех. Они будут служить тебе. Все мы будем служить тебе.
Тихий смешок, перекрывший, однако, треск огня и будто охладивший окружающее Брока пространство сразу градусов на двадцать, раздался словно бы ниоткуда.
— Ты клянёшься? — вкрадчиво спросил низкий голос. — За себя и за тех, кто под твоей рукой?
— Да! — крикнул Брок. — Да, я клянусь! Между небом и землёй, навсегда, отныне и во веки веков!
— Принято, — сообщил тот же голос.
И огонь угас, словно как следует глотнул углекислого газа.
Боль, разумеется, никуда не ушла. Та, что от ожогов, — она особенная, это Брок знал всегда. Но это было неважно. Он сделал всё что мог. Выложился на полную. Что будет дальше — того он не знает.
Локи совсем не спешил вызволять своего должника. Надо думать, он сейчас не на Земле, или как там асы называют эту планету. Долго будет добираться. Если вообще сможет — вроде бы Один посадил его в какую-то асгардскую тюрьму. Что-то такое Брок слышал краем уха, но сейчас не вспомнить, от кого и когда.
А значит, надежды нет, понял Брок. Даже если его найдут под завалами живым и не умершим от травм и жажды, маловероятно, что его, предателя и убийцу, смогут откачать. Да и захотят ли?
Ради суда, конечно, могут попробовать. Но время играет против Брока.
Он осторожно вывернул руку, коснулся уха и вскрикнул от боли, пронзившей всю левую половину головы. Дерьмо.
Голова кружилась, горло драло. Пусть ближайший к Броку очаг возгорания и погас, здание продолжало гореть, дым просачивался, и дышать становилось всё труднее. В глазах темнело.
Значит, он умрёт от удушья.
Брок хмыкнул. Умирать оказалось совершенно не страшно. Больно, чего уж там, но он сталкивался с болью и посильнее. Например, у дантиста, когда криворукий врач ухитрился просверлить ему зуб до челюсти. Никакая анестезия не помогла. Как же Брок тогда орал! И отсудил у криворукого зубодёра кучу денег.
Вот после этого он и пошел в грёбаную Гидру. Пирс подсуетился — страховка покрывала дантиста. И не только его.
Последней мыслью Брока Рамлоу была та, что он так и не успел записаться на чистку от зубного камня. А после наступила тьма.
========== 2. Яблочные покои ==========
Пахло божественно. Яблоневым цветом, майским мёдом, молодой травой. Брок лежал, ничего не видя и не ощущая, кроме этого волшебного запаха, возвращавшего его к жизни. Он дышал полной грудью и не мог надышаться. Каждый вздох был как счастье, как возвращение домой.
Не было больше ничего, кроме этого аромата — Брок ничего не видел, ничего не слышал, ничего не ощущал. Он словно плыл в волнах запаха — без единой мысли, без боли, без страха.
Потом добавились запахи каких-то микстур, ощущение прикосновения чего-то холодного и твёрдого к губам, тёплая мягкая рука, поглаживающая по горлу, чтобы он глотал. Вкуса того, чем его поили, Брок практически не чувствовал, только насыщенный многокомпонентный травянистый запах с ноткой яблочного сока и мёда.
Он послушно пил и дышал, даже не пытаясь сообразить, кто его поит. И вскоре начал ощущать шелковистость простыни под пальцами, лёгкое, но тёплое одеяло, в меру твёрдый матрас, удобную подушку под головой, невесомое прикосновение ветерка, когда кто-то быстро проходил мимо или открывал окно.
И Брока несказанно удивляло, что после всех ожогов и переломов, после неизбежного краш-синдрома он совершенно не чувствует ни боли где бы то ни было, ни дурноты и спутанности сознания, которая для него всегда сопровождала опиаты, ни даже уколов. Его же не могут лечить без уколов? Так же не бывает?
Зрение начало возвращаться с розового. Так бывает, когда ты с закрытыми глазами в освещённом помещении. Розовый, размытый — сквозь собственные веки. Но почему-то с промельками золота. Живого золота — иначе Брок не смог бы это определить.