-- Индига, ты там записываешь?
-- Иглу Тар, доооо... все. Все-все на карандаш... - высунув язык, амазонка усиленно стенографировала.
***
...Прохладный ветер ворвался в таверну, принося аромат вечернего города - это Мисска порывисто распахнула входную дверь и выпалила, сверкая глазищами:
-- Эх, вы все сидите! И не знаете, что в городе творится! На главное площади Леда плачет! А вместе с ней - Рамон!
-- Тоже плачет?
-- Гыгы, нет, раздает автографы! - И маленькая разбойница умчалась разносить весть по другим заведениям.
Жадо встрепенулся и с белым, как мел, лицом выбежал вслед за Мисской, разбрасывая на ходу табуреты и едва успевая притормаживать, чтобы не сбить какого-нибудь зеваку на крутых поворотах конхобарских улиц. Импульсивное поведение лидера “Годов” вкупе с услышанной свежей сплетней раззадорили флудеров. Даже сребровласые маги отложили партию преферанса, а событий, ради которых они бросили бы любимое занятие – раз, два и обчёлся.
-- Интересно-то как, - дриада с цветком в волосах столько слышала о Рамоне, но чтобы вот так запросто вдруг увидеть, этого не бывало. А посмотреть на легенду Игры собственными глазами хотелось неимоверно.
-- Рамон собственной персоной? На площади? - Великий Лаг перешептывался с волшебниками. Еще бы. Последний раз Рамона видели на осаде де Зарбрана полгода тому, да и то - мельком.
-- Тот самый Рамон? - Имя главного убера знали все, и по популярности он мог спорить разве что с Брюсом Уиллисом. Заинтригованные внезапными новостями и, повинуясь непреодолимой силе жгучего любопытства, завсегдатаи “Веселого флудера” нерешетильно покинули теплое заведение и как бы между прочим устроились на открытой летней площадке под красно-желтыми полосатыми зонтиками от солнца. Вечерело. Разносчики газет, эти неистовые глашатаи, уже вооружились скандальным известием и их голоса, разбиваясь о черепичные крыши гулким эхом, звенели то тут, то там, пугая задремавших голубей.
Сарафанное радио сделало свое дело - из домов и уличных кафетериев потянулся народ, маленькие группы сливались в компании, и, по мере приближения к центральной площади они обрастали новыми группами, пока не превращались в единую, гудящую словно растревоженный улей, толпу. Индига во все глаза следила за Иглу Таром: как только он оказался на улице, то сразу, закутавшись в синий плащ, словно ненароком, запутался с определением маршрута. Сделав вид, что увлечен чародейкой в победоносном костюме, он прошел за ней пару шагов против всеобщего движения, и при первой же возможности скрылся в одном из многочисленных переулков. Амазонка поспешила за ним, но маг был проворнее. Проклиная грохочущие доспехи, она резко свернула в переулок за Иглу Таром, и едва не врезалась в мусорный бак. Никого. Только ветер играл обрывками газет и локонами белого парика, наспех брошенного посреди тротуара. И вдобавок лужица, отражающая вечернее небо, оказалась синим плащом хранившим остатки тепла человеческого тела …
-- Скрылся, да? - спросила Майяра, встречая тревожно оглядывающуюся амазонку.
-- Угумс... Что-то у меня нехорошее предчувствие, - Индига потёрла кулак, которым пару мгновений назад ударила ни в чем неповинную стену.
-- У меня тоже. Слишком много народа для пары жандармов, - заметила чародейка, кивая на варвара и дриаду, изо всех сил старающихся поддерживать установленный порядок. - Кто бы нам тысячу голдиков подогнал, - задумчиво протянула она и, поймав удивленный взгляд подруги, пояснила, - я час назад то же самое говорила про Рамона, мол, вот бы кто подогнал его для интервью, и вуаля! А вдруг сегодня один из тех дней, когда исполняются все желания? - глаза волшебницы улыбались.
-- Спрячу-ка зонтики от беды, - бормотала мадам Метисс, с несколькими помощниками убирая интентарь летней площадки: один из легких плетеных стульчиков уже похватила волна собирающихся на площадь и он плыл, возвышаясь над всеми маленьким кружевным парусом. Амазонка и чародейка стояли б на месте, но бесконечные прохожие то и дело толкали их, вынуждая идти вперед. Девушки не заметили как постепенно сами стали частью толпы. Майяра с беспокойством наблюдала за парой жандармов: варвар и дри носились по городу как угорелые призывая к порядку и спокойствию.
-- Что, милая? - Обратилась она к совсем еще юной дриадке, которая, испуганно прижимая к груди одуванчик, дернула ее за подол: