Наверное, этот затаённый детский восторг и стал причиной того, почему он так быстро доверился Виктору: любопытство всегда было сильнее всего остального. А от возможности прикоснуться к таинственному магическому миру Илья и вовсе не отказался бы ни при каких обстоятельствах.
Шоу закончилось. Народ постепенно собирался возле сцены, где организаторы фестиваля в последний раз проверяли готовность всех инструментов и оборудования.
— Ещё не устал? — взглянул на него Виктор. — Можем пойти отдохнуть. Тебе завтра ещё в школу, кстати, надо бы уроки сделать.
— Я Никите напишу, он сделает домашку за меня, — Илья только поморщился и махнул рукой, не желая портить такой прекрасный день мыслями о школе.
— Работать за тебя тоже Никита будет? — Виктор легко рассмеялся. — Возьми, к примеру, своего отца — разве он просит кого-то сделать за него его же работу?
«Вообще-то да», — едва не ответил Илья. Он-то точно знал, что его отец обычно поручает работу с документами подчинённым, и не только своим, но и сотрудникам городской администрации. Доходило даже до смешного — когда кто-нибудь готовил тот самый документ, который сам же потом и подписывал. Хотя это были мелочи — в целом, он понимал, что хотел сказать ему Виктор, поэтому только вздохнул: — Ладно, сделаю я уроки, но потом. Не порти такой хороший вечер.
— Мой Камелот… — нараспев донеслось с площадки, где выступали приглашённые артисты. Толпа тут же зашумела, надеясь на продолжение. И солист «Дверей в лето» продолжил без аккомпанемента под сопровождение собравшихся:
— Мой Камелот... зарос плющом и дёрном,
Мой Камелот... забыт и перевёрнут,
Мой Камелот... в веках давно растаял,
Мой Камелот... я о тебе мечтаю.
Барабанщик, Александр Васильев, поднял палочки и постучал ими над головой: — «Раз, два, три, четыре». Группа заиграла — и у Ильи возникло какое-то странное ощущение: он вроде бы слышал эту песню совсем недавно, но сейчас, без электронной обработки, она звучала намного лучше. Он даже передёрнул плечами от пробежавших по спине мурашек: живой концерт на открытом воздухе был несравненно лучше клубнлй музыки.
— Мой Камелот, — громогласно разносилось по окрестностям, и Илья не мог сдержаться, повторяя вслед за ним: — Мой Камелот…
Три часа спустя, уже после окончания концерта, он устало завалился в палатку вместе с Виктором, падая на спальный мешок вместе с пакетом еды из ближайшего работающего тента, рядом с которым жарили на углях мясо, купаты и сосиски. Полулёжа он вытащил ключи из кармана, открыл стеклянную бутылку с лимонадом и протянул однокласснику. Тот вопросительно посмотрел на Илью, но бутылку взял, тут же прикладываясь к горлышку.
Илья открыл себе ещё одну и растянулся в палатке во весь рост с такой силой, что пальцы на ногах едва не свело судорогой. Потом широко зевнул, сонно проморгался и снизу вверх лениво посмотрел на сидящего Виктора. Тот отвлёкся от смартфона и негромко заметил:
— Не забудь поставить будильник, чтобы не опоздать в школу. Я-то на больничном, мне завтра никуда не надо.
— Вот ты нудный, — поморщился Илья, тоже доставая смартфон. Там уже было четыре пропущенных от Лерки, и поэтому вместо будильника он поставил режим полёта, чтобы она не доставала его ночью.
***
Утро началось отлично. Если не считать, конечно, бурчания одноклассника по поводу школы, которую Илья прогулял. На смартфоне добавилось ещё десяток пропущенных звонков от Лерки, отца и личного водителя. Он только посмотрел на всё это количество, махнул рукой и вернул режим полёта, чтобы его не беспокоили и дальше.
Пролежавший всю ночь в палатке холодный вчерашний шашлык вначале показался Илье подозрительным, но он даже не заметил, как на пару с Виктором умял почти всё, не дождавшись чая, вода для которого разогревалась на маленькой газовой горелке.
— Сегодня третий, последний день фестиваля, — предупредил Виктор, остужая горячий чай. — Если хочешь ещё что-то прикупить — самое время, потом снова начнутся поединки и конкурсы вооружения.