— А родные братья или сестры есть?
— Родных — нет. Давай спать, завтра вставать с рассветом, постараемся дойти до поста засветло, — суховато ответил парень и замолчал. Мне жуть как хотелось пораспрашивать еще, но мой спутник молчал столь демонстративно, что становилось понятно — вечер вопросов и ответов закончен.
Мы оба проснулись рано, еще до восхода солнца. Дэйми крепко обнимал меня, прижимая к себе, а я поняла, что лежу, обхватив его за пояс обеими руками, закинув одну ногу ему на бедро и уткнувшись носом в крепкое мужское плечо.
— Извини, — отчаянно краснея, пролепетала я, распутывая наши объятия, — это я от холода, нечаянно…
Преодолевая смущение, в основном, кажется, — моё, мы в течение несколько минут пытались безуспешно согреться, притоптывая и растирая оледеневшие руки, а потом решили, что надо двигаться. Мы забросали костер речным илом, умылись холодной речной водой и, заодно, попили — я с содроганием при мысли, сколько там плавает всяких бактерий и возбудителей разных болезней, а Дэйм — со хладнокровием человека, пьющего чай в собственной гостиной. Рядом с ним и мне становилось спокойнее, его выдержка и уравновешенное отношение ко всему создавала у меня впечатление, что он точно знает, что делать и, главное, всё у него получается так, как он и планировал. Невольно вспомнился Сергей — у моего бывшего тоже был довольно уравновешенный характер, мне нравилась его обстоятельность и рассудительность, которые, как я теперь понимала, в итоге и привели к тому, что, взвесив все за и против, он так быстро разорвал наши отношения.
Но Дэймион был другим, его доминантной чертой было горделивое самоуважение. Никто и никогда не усомнился бы в его чувстве собственного достоинства и, как мне казалось, именно эта черта характера, определяла все его поступки. Мне трудно было вообразить ситуацию, в которой он бы поступил вопреки требованиям долга перед самим собой.
Хотя, — одернула я себя, — здоровый скепсис и тут не помешает: долг перед самим собой? Он тоже бывает разным…
Мы продвигались все дальше, изредка, поднявшись на очередной холм, мы могли рассмотреть нашу цель — подножие горы на противоположной стороне острова.
Как я поняла, остров наверняка был вулканического происхождения, но я почему-то воображала, что, в таких случаях, вершина должна находиться в центре острова, а тут она сидела сбоку, круто обрываясь одной стороной в море. Я даже спросила об этом Дэйма, и оказалось, что половина острова ушла под воду в результате магической битвы во время покушения на королевскую семью.
— Ты хочешь сказать, что королевская семья расколола и обрушила остров?! — не поверила я: это какой же силы должно было быть магическое воздействие? Да еще рядом с залежами ифрида, около которого и простейшие-то заклинания даются с трудом?
Дейм поморщился:
— Как ты понимаешь, не это было их целью. Они просто защищались.
Да, мне становилось понятным, почему у них с собой была только дворцовая охрана — помимо естественной защиты острова, правящая семья Бразара без всякой посторонней помощи была в состоянии неслабо накостылять любому противнику. Вот только полномасштабного вторжения они не предусмотрели.
— Я заметила, что ты во всех рассказах как будто принимаешь сторону драконов? — поинтересовалась я. — Почему так? Ведь все королевства участвовал, в той войне, Энидор в их числе.
— А вот и нет, Энидор объявил нейтралитет. Королем уже тогда был Эйнар Третий он и еще Гремион Третий отказались принимать участие в боевых действиях, а вот все остальные королевства объединили армии и напали на Бризар, почему-то ожидая легкую победу. Армия Содружества Пяти королевств — так они себя называли, хотя на самом деле их было только три.
«Нет, ну какой молодец мой дед!» — возликовала я. Молча, разумеется. А вслух сказала:
— Тогда твое отношение становиться понятным!
А потом меня осенило:
— Так если твой родственник — король, то… А ты с ним в родстве по отцовской линии или по материнской?
На самом деле, мне очень хотелось спросить, кто его родители, королей-то и королев я вызубрила, а вот до многочисленных принцев и принцесс, герцогов и других лордов просто руки не дошли.
— По материнской, — неохотно ответил мой спутник и тут же перевел разговор на другое. — Смотри, вон какие-то развалины, постой тут, я быстро взгляну — вдруг там какой-нибудь котелок найдется.
— Я с тобой! — не пожелала я остаться на берегу речки в одиночку, да и потом — интересно же!
Когда-то это было, скорее всего, каким-то трактиром. Остался только заросший вьюном и другими сорняками первый этаж, да нелепо торчащая железная лестница на второй этаж, которого уже давно не было. Мы внимательно осмотрели всё, что было возможно, но не нашли ни котелка, ни чайника, ни даже захудалого ведерка. Дэйм, правда, отыскал потемневшую кружку, потерев которую, обнаружил под слоем грязи серебро. А я, уже покидая место наших археологических раскопок, споткнулась о небольшой холмик, тотчас же обвалившийся от моего раздосадованного пинка. Под обнажившимся слоем почвы, блестел угол обитого медью ящика, который я, движимая азартом, тут же откопала, а подошедший Дэйм помог мне сорвать крышку с проржавевших креплений. В ящике лежали полусгнившие тряпки и небольшая серебряная шкатулка. Мы открыли крышку. Внутри шкатулки до сих пор сохранился бархат, а на этом бархате лежали прицеленные ко дну шкатулки серебряными гвоздиками украшения, взглянув на которые, я содрогнулась, а Дэйм выругался. В шкатулке лежали три кольца из ифрида, каждое — с надписью на эльфийском.