Сергей перевел на меня глаза:
— Твоя подруга? Представь меня, — попросил он.
— Это… это моя дальняя родственница, Энна, — слегка растерявшись проговорила сестра, — в гости ко мне ненадолго приехала.
— Очарован, — мурлыкнул Сергей.
Я неразборчиво хмыкнула и, дернув Альку за руку, громко напомнила ей:
— Мы опаздываем!
— Ах, да, Сергей, извини, — заторопилась сестрица, — но нам действительно нужно бежать.
— Мы же не договорили, — отозвался мой бывший, — Аля, ты не возражаешь, если я зайду к тебе сегодня вечером? Тогда все и обсудим.
Ах ты! Но, прежде чем я успела вмешаться в происходящее, сестра торопливо кивнула и сказала:
— Да, заходи после восьми.
— Аля, зачем? — cпросила я, едва мы остались одни.
— Ну, видишь, всегда думала, что это он оставил тебя. А, оказывается…
— Ничего не оказывается, — зло ответила я, — так оно и было. Чтобы он сейчас не говорил, можешь его не слушать.
Алька проницательно посмотрела на меня:
— Ты все еще сердишься, что он женился, да? Уже после вашего разговора? Но ведь ты сама не захотела его связывать!
— Я ему не говорила, чтобы женился! Это он принял такое решение, — яростно возразила я.
— Но после того, как ты велела ему устраивать свою жизнь? — с каким-то странным ожиданием в голосе спросила сестра. — Жаль, что ты тогда мне об этом не сказала.
— Ничего я ему не велела, о чем ты? — поджала я губы.
— Вообще-то мы обсуждаем, почему ты сейчас сердишься, — мягко пояснила Алька.
— Я сержусь, что он представил это таким образом! Я совсем не отправляла его на свиданки с той курицей, на которой он женился вместо меня, пока я валялась на больничной койке, — запальчиво возмутилась я, а потом запнулась и замолчала.
А вдруг? Могла ли я ему ляпнуть что-то похожее под воздействием морфия, а потом забыть? Да нет, врет — даже под наркотиком я не смогла бы сказать такого и отпустить его. В той ситуации я цеплялась за Серого с отчаянием обреченности.
А ведь, если говорить честно, — то что? — я ожидала, что он проведет всю свою жизнь, ухаживая за инвалидом вместо того, чтобы наслаждаться молодостью, совместными турпоходами, которые он так любил, детьми? В эту минуту, рассматривая прошлое со стороны, я вдруг поняла, — мое поведение сверкало незамутненной чистотой эгоизма; если бы я любила Сергея по-настоящему, когда счастье и благополучие другого значат больше чем свои собственные… Получается, и любви-то не было?
До меня донесся голос Алевтины, но ее слова скользнули мимо сознания, бурно отреагировавшего на внезапное озарение: я должна была его отпустить. Предложить, чтобы он жил дальше без меня и остался, ну, разве — в качестве друга… Дать ему выбор… И не пестовать обиду, а принять, что любимый предал, когда он этот выбор сделал. И жить дальше, зная, что не любовь то и была, не хранить в душе страх новых отношений.
Мое собственное поведение было не на высоте — я слишком цеплялась за прошлое, когда надо было жить в настоящем.
Я потрясла головой: теперь всё виделось совершенно иным, и, пожалуй, впервые за долгое время из глубины души ушло чувство настороженного отторжения любого намека на близкие отношения с противоположным полом; я осознала, что замучила себя постоянными сомнениями "а не предаст ли в трудную минуту?", не позволявшими родиться глубокому чувству к кому-либо.
У меня как будто открылись шлюзы памяти, в голове замелькали воспоминания и ситуации, которые я в свое время предпочла истолковывать в соответствии с внутренним настороженным ожиданием измены, или вообще не обращать внимания, но которые теперь вдруг виделись под совершенно другим углом зрения.
Ника, ты в порядке? — Алевтина, видно, уже не в первый раз пытавшаяся до меня дозваться, тревожно заглядывала в лицо.
— А, что? Да… Все путем, — отозвалась я, замечая, что мы продолжаем стоять посреди тротуара и поток прохожих недовольно нас огибает.
— Аля, знаешь, я, пожалуй, с Сергеем сегодня вечером встречаться не хочу; лучше по вечернему городу погуляю.
— А мне кажется, что это тебе необходимо, — возразила сестра. — Ты должна закрыть за собой эту дверь в прошлое, а не разрешив вопросы, которые у тебя к нему есть, сделать это невозможно.
Вот ведь, храшшев хашарэк! Толком возразить Альке я не могла и не хотела — как же мне это вдруг стало неинтересно!
— Извини, Аля, но при вашем разговоре меня не будет, — даже не собираясь притворяться, что думаю над её просьбой, ответила я.