Мы обе с недоумением уставились на принца, а он упрямо продолжал:
— Недавно мне стало известно, кого именно леди Никиэнна спасала из заключения, подвергая себя страшному риску. Предположим, это было продиктовано чувством благодарности за помощь в чужом мире. Но вы говорите так же, как Никиэнна, особенно в начале нашего с ней знакомства. И демонстрирует такой же маннеризм и неосознанные реакции. Я думал, что эти черты присуще исключительно Нике, но после нашего знакомства понял, что ошибаюсь. И такая интересная оговорка, леди Алевтина, "наш мир"… — Дэмион насмешливо-уличающе посмотрел на нас обеих.
— Кроме того, дорогая, — повернулся он ко мне, застывшей в ступоре неимоверного изумления, — как и зачем вы максимально приблизили внешность этой женщины к той, что вам показала леди Элисия несколько дней назад?
Переход принца на формальный тон больно резанул мне слух, но на общее состояние тотального шока не повлиял — у меня, кажется, даже челюсть отвисла.
— Леди Алевтина, ваше несомненное сходство с этим недавно продемонстрированным принцессе изображением — все это наводит на определенные мысли, — повернулся принц к моей сестре.
— К-к-какие мысли? — дрожащим голосом спросила сестра. — Просто я так на самом деле выгляжу.
— Прекрати, Дэйм, — попыталась остановить я принца, — по какому праву ты обвиняешь нас с Алевтиной в каких-то непонятных грехах?
— Дорогая, я никого пока не обвиняю, а только хочу услышать правду. Я знаю, что ты не желаешь мне вреда, но я так же знаю, что ты меня обманываешь. Только до последнего времени не понимал — в чем.
Дэймион приблизился и заглянул мне в глаза:
— Я всегда чувствовал, когда ты постоянно что-то замалчивала или придумывала. Это было твоим правом, доверие требует времени. Я не требовал ничего, уважая твои тайны. Но мы — решили быть вместе. Светлейшая свела нас. Мы — пара. И ты еще плохо владеешь драконьей интуицией, не понимаешь, что у связанных между собой драконов она практически безошибочна. Твои постоянные недомолвки по поводу себя всегда удерживали меня от безоговорочного принятия тебя. Как будто ты — чужая в мире своих предков и все время чего-то боишься. Но, в то же время, мой дракон знал, что ты не несешь нам угрозы, и я ждал, когда, наконец, ты откроешься мне. Устроил тебе встречу с леди Элисией, открыв мою единственную личную тайну, надеясь, что и ты пойдешь мне навстречу. Но и тогда ты не сказала мне правды. Представь мое удивление, когда я ясно понял, что ты знаешь девушку, показанную Элисией.
Дэйм отодвинулся, ткнул пальцем в Альку.
— Увидев леди Алевтина, я был ошеломлен! Это — не она, но откуда такое сходство с той, кого я столько лет искал?
Дэйм повернулся ко мне, все еще застывшей в ступоре, и вдруг совершенно спокойным голосом заявил:
— Я приму любую правду. Ты — моя пара, ты — мой огонь и моё дыхание. Я положу свою жизнь, чтобы жила ты. Я повергну любого, кто будет угрожать тебе. Я принесу тебе любое сокровище этого мира, если ты его возжелаешь. Но больше не потерплю вранья и неискренности. Я видел, сколь это разрушительно.
Глаза принца вдруг запылали, а голос стал похож на рокот драконьего рева:
— Пришло время истины. Или закончилось наше время. У пар не может быть секретов, угрожающих их единству и доверию между ними. Пришло время решать, будем ли мы или будет отдельно ты и отдельно я. Выбирай.
Мне тут же захотелось сказать, что и у него своих тайн навалом, но драконье чутье тут же подсказало: он говорит не об этом. Он имел в виду фундаментальное доверие между нами. Чертовщина! Неужели и правда полное слияние с драконом обнажает душу его пары? Я-то пока еще ничего такого не чувствовала!
Исподтишка бросила взгляд на Альку. Она замерла, кажется, даже дышать перестала, но в то же время в глазах сестрицы пылало восхищение.
Перевела взгляд на Дэйма, с силой сжала кулаки, больно впившись ногтями в ладони и решительно произнесла три слова:
— Она моя сестра.
— Что? — отмер застывший было Дэйм.
— Алевтина — моя родная сестра. Та девушка, что показывала Элисия — это я, только там, на Земле. Я умирала, но Велеслава успела переселить меня на Таир, в тело, из которого только что отлетела душа. Это оказалась принцесса Никиэнна. И вот она…я… — мой голос неуверенно замер.
Лицо Дэйма пошло пятнами, но, прежде чем открыл рот, чтобы обвинить меня в очередном вранье, принц замер, затем с видимым усилием успокоился и сказал: