"Хочу есть. Даже не есть, а жрать. Давно такого не было..." - Риддик замедлил шаг и принюхался, бросая взгляды налево и направо.
-Нам сюда, - сказал он, открывая дверь.
Постоялый двор "Три огонька" сытно пах, гудел, да и вообще, выглядел очень привлекательно. Еще в прошлый раз, когда они с дроппом обшаривали город, Риддик приметил его, увидев через большое окно кухни печь с огромной тушей на вертеле.
Всунув хозяину в руку несколько кредитов, они заняли одну из сдаваемых в наем комнат, где привели себя в порядок, потом прошли в бар. Автоматически скользнув по залу взглядом, дропп встретился глазами с Риддиком и понял, что тот тоже успел оценить в баре всех. Они сели за угловой крайний столик и заказали ужин.
Публика в баре была такая же, как и везде: шумная и пьяная. По залу медленно плавала необъятного размера официантка с подносом. Бармен флиртовал с тощей девицей с накрашенными черным губами и ногтями, с непослушными черными волосами, торчавшими ежиком. Музыканты на сцене разогревались перед длинным ночным выступлением, настраивали инструменты, пытались петь, и никому не мешали.
Риддик наклонился к дроппу и тихо спросил:
-Поправь меня, если я что-то упустил. Ртарская ловушка контролирует разум?
-Ловушка контролирует только верхушку разума, или как мы говорим - внешнюю оболочку. Обычно, этого достаточно.
-Ты сказал: обычно.
Джен Хое кивнул и начал рассказывать:
-Внутри человека живет много сущностей, про которые он чаще всего ничего не знает. Среди них всегда есть одна, самая главная, которой подчиняются все остальные и которую обычно и называют разумом. Ловушке достаточно подавить главную сущность, и все остальные подавляются автоматически. Но ты, в силу жизненных обстоятельств, не подчинял свои внутренние сущности одной главной, а наоборот, объединил их в одно целое, осознал и приучил, и в случае необходимости выпускаешь их наружу. Как раз это и произошло в баре.
Риддик прищурился, пытаясь понять объяснение дроппа, потом спросил:
-Я кого-то выпустил погулять?
-Да. Та еще тварь: разнесла весь бар, свернула шею андроиду и спряталась в сарае... - дропп запоздало прикусил язык и быстро посмотрел на Риддика. - Извини.
Риддик кивнул головой, потом уточнил:
-Если бы ты не обезвредил ловушку, я бы сдох в том сарае?
-Рано или поздно, следуя инстинкту самосохранения, а может быть, любому другому животному инстинкту, одна из оставшихся сущностей взяла бы твое тело под контроль. Но это был бы уже не ты.
-Значит, ртарская ловушка контролирует разум?
-Да.
Риддик и хотел это услышать сразу. Без долгих слов.
-Спасибо, что вытащил...
-Не оборачиваться, когда крылья разрежут небеса... - вдруг пронзительными рвущимися голосами запели музыканты, - ...может быть, пока мы ходим по краю пропасти...
-Гаснут звезды, когда кто-то уходит в облака... - низким сильным голосом подхватила слова тощая девица, двумя руками сжимая микрофон.
Риддик мгновенно развернулся и посмотрел в сторону музыкантов, потом встал и пошел к ним.
Музыканты самозабвенно допели песню до конца и, открыв глаза, испуганно притихли, увидев, что к ним через зал идет огромный наемник. На его лысой голове были видны старые шрамы, руки толщиной чуть ли не с них самих, рост позволяющий смотреть на них, сидящих на сцене, сверху вниз, и еще выражение глаз, которое просто прибило их к стульям.
Наемник остановился и молча рассмотрел каждого. Жесткое оценивающее выражение его глаз сменилось на более миролюбивое.
-Тебе чего? - что-то жуя, спросила девица, взъерошивая пятерней волосы.
-Про что поём? - спросил наемник, в его глазах читалось: - "Непонятно. Какие-то мухи".
-Про чувства. Про любовь и страдания. Про опасность и потери.
-Про чувства? Как крылья разрезают небеса и гаснут звезды?
-Это все метафоры, - девица неопределенно помахала рукой.
Наемник нахмурился, а потом сказал:
-Ты хорошо поешь. Но пой лучше про что-нибудь другое, - и он развернулся и пошел обратно.
Девица посмотрела ему в спину, соображая, что наемник, вероятно, не понял, что их песня была о романтической и очень трагической любви. Скорее всего, он услышал и увидел в их песне то, с чем сталкивался в своей жизни на самом деле, и что метафорами считали только они.