Хотя Джина знала, что она бессильна что-либо изменить, инстинкты взяли верх. Она отпрянула к краю кушетки, схватилась за край и молча покачала головой. Двое служителей вошли в комнату. Идуан озвучила команду активировать резонатор кома-волн, наведенный на кушетку из углубления в потолке... и это было последнее, что Джина узнала о чем-либо, пока не прошло несколько часов.
Она не осознавала, что ее перевели в другую комнату, где находился нейросоединитель; не осознавала мягких контуров кресла, в котором она лежала; не осознавала, что бестелесные, ищущие пальцы проникают в ее разум...
«Она мошенница, как и подозревалось», — объявил голос машины.
Будучи штаб-квартирой Оси, Храм в Шибане всегда мог опираться на основную часть JEVEX, которая осталась работать. «Ее встреча с Хантом на борту Vishnu была задумана так, чтобы ее последующая связь с группой UNSA казалась более естественной. Ее первоначальный подход к UNSA в Вашингтоне был таким, как она его описала. Колдуэлл увидел в этом возможность заручиться ее помощью в своих собственных целях, и Хант сделал ей предложение до ее возвращения в Сиэтл».
«Какова была его цель?» — резко спросил Эубелеус. «И насколько много ей об этом было раскрыто?»
«Гарут связался с Хантом напрямую, в частном порядке. Женщина из Марин оказалась там в то время. Ганимеец не смог справиться с менталитетом евленцев и знал, что программа реабилитации терпит неудачу. Он обратился за помощью к тем, с кем он успешно общался в прошлом. Их миссия состояла в расследовании. Женщина должна была быть доступна, чтобы задавать вопросы, которые показались бы неуместными со стороны ученых».
Пока он обдумывал это заявление, Эубелеус безразлично смотрел на бессознательное тело Джины, как на образец на лабораторном столе для вскрытия. «Зачем идти к Ханту?» — спросил он. «Почему не по надлежащим политическим каналам? У Гарута были связи и в этих областях».
«Он им не доверял. Он подозревал, что готовятся маневры по прекращению его администрации Евлена, но он хотел завершить задачу, которую он принял».
«А как насчет Баумера? Как они на него вышли?»
Машина ответила. «Он был под подозрением уже некоторое время. Терран Каллен знал, что Баумер взял отчет Обайина».
«Что!» — воскликнул Эвбелей. «Так давно? Этот дурак не принял достаточных мер предосторожности».
Идуане выглядела обеспокоенной. «Как много они знают об Уттане?»
«Только официальная версия», — сказала машина, продолжая читать, — «но они подозрительны».
«Они связали Баумера со мной или с Осью?» — спросил Эубелеус.
«Нет. Но обнаружение его связей — их главный приоритет. Гарут уполномочил ZORAC сканировать свой канал перевода на предмет возможных зацепок».
Эубелеус поднял брови. «Они настроены решительно. Что ж, это стоит знать». Он кивнул Идуане. «Убедись, что никто не использует этот канал для чего-то деликатного».
"Конечно."
Эубелеус отвернулся и встал, сцепив руки за спиной, лицом к панели управления оборудованием муфты и быстро соображая. «Мы должны действовать быстро», — пробормотал он. «Свяжитесь с Гарутом и скажите, что я хочу снова увидеть Калазар. Нам нужно как можно сильнее надавить на туринцев, чтобы они добрались до Уттана».
«А как же Баумер?» — спросила Идуане.
Эубелеус презрительно пожал плечами. «Он был неосторожен. Его полезность исчерпана. Устраните его».
Идуане кивнула.
Евленская женщина указала рукой на Джину. «А ее?»
Эубелеус повернул голову, чтобы снова посмотреть на неподвижную фигуру. Слабая улыбка веселья скользнула по его лицу. «Мы можем использовать ее», — сказал он. «Значит, она хотела поиграть в шпиона, а? Очень хорошо, мы отправим ее обратно. Но не только со стёртыми воспоминаниями о пребывании здесь. Это только сделает очевидным для них то, что произошло. Вместо этого мы заставим JEVEX имплантировать другую последовательность памяти, которую мы сами придумали. Таким образом, я думаю, мы могли бы превратить ее в довольно эффективного шпиона — для нас. И она будет прямо внутри группы, которая там важна. Это должно сделать ее гораздо более полезной, чем когда-либо была Баумер».
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Быстро шагая, Хант повел в проход за угловым баром и через дверной проем в вестибюль, где темно-синие цветы увядали в своей ванне. Дель Каллен следовал за ними, а Лебански и Коберг замыкали. Их шаги гулко разносились по залу. Не обращая внимания на вечно чинимый лифт, они направились прямо к лестнице. Они прошли мимо площадок, где за закрытыми дверями ревела нестройная еврейская музыка, а в воздухе витали затхлые запахи готовки, и наконец остановились у фиолетовой двери с белой окантовкой на третьем этаже.