«Кто это, о ком вы говорите?» — спросил его прокурор.
«Племянник, которого зовут Тракс. Я много раз видел, как он помогал изготавливать странные устройства и совершать нечестивые обряды. И он тоже говорит о краже законов Гиперии и принесении их в Варот».
«Тогда он тоже будет обвинен», — был ответ.
Но Тракс отправился за город, чтобы проконсультироваться с Провидцем, который коснулся разума Далгрена, пока тот сидел закованным в темницах Святого Прокурора. «У него есть послание для тебя, Тракс», — объявил Провидец. «Он видел знаки по всей земле и раскаялся в своих путях. Воистину, пути Гиперии подходят для Гиперии, а пути Варота подходят для Варота. Колдуны бросили вызов учениям и в своей наглости и гордыне навлекли на мир горе».
«Он отрекся от стремления к закону?» — спросил Фракс, охваченный недоумением, слушая.
«Да», — ответил Провидец. «И он принимает свою судьбу с мужеством и смирением. Воля богов и образ жизни действительно действуют через капризы хаоса. У тебя есть способность, Тракс. Используй ее, чтобы познать истинную мудрость».
«Что он хочет, чтобы я сделал?»
«Начни снова. Уйди отсюда из города и равнины. Найди себе Мастера, который научит, и узнай от него истинный путь. Ищи дальше Гиперии; ее никогда не построить в Вароте».
Тракс ахнул. «Он хочет, чтобы я стал Мастером?»
«Так говорит разум Далгрена».
Охваченный раскаянием и новой решимостью, Тракс повернулся спиной к городу и, взяв с собой только ту одежду, в которой он стоял, отправился в пустыню. И это было хорошо для него. Ибо как раз когда он устремил свой взгляд на далекие горы, шериф города прибыл в дом Далгрена с отрядом стражи и ордером от Ассамблеи на его арест.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
До прихода в UNSA Хант был физиком-теоретиком в Metadyne Nucleonic Instrument Company, британском филиале Intercontinental Data amp; Control Corporation, базирующейся в Портленде, штат Орегон. В то время старшим физиком IDCC был человек по имени Эрвин Ройтенегер, венгр по происхождению, которому было далеко за восемьдесят, но ум которого был все еще острее и подвижнее, чем у большинства людей вчетверо моложе его.
Хант вспомнил, как однажды он говорил о сожалениях, которые он испытывал, оглядываясь на жизнь. Самым большим, как оказалось, было не то, что он не получил Нобелевскую премию за свой вклад в ядерную науку, или не получил серию лекций, названных в его честь в крупном учебном заведении, или не оставил след в залах славы или почетных списках таким образом, чтобы это было зафиксировано потомками. Это была упущенная возможность с миниатюрной французской выпускницей философского факультета Сорбонны, с которой он познакомился во время пребывания в Париже в 1968 году, и он был уверен, что все сложилось бы иначе, если бы в то время он лучше представлял себе, что происходит. «Не становись печальным стариком, упустившим свои шансы», — таков был его совет. «Имейте много воспоминаний, над которыми можно посмеяться, даже тех, которые не сработали так, как вы надеялись».
Отчасти из-за характера Ханта, а отчасти из-за едва ли ортодоксальной жизни, которую он, казалось, всегда вел, — как он сказал своему соседу Джерри, устоявшееся домашнее существование не сочетается с такими вещами, как годовые вылазки на Юпитер, — это хорошо соответствовало его собственному философскому отношению к жизни. И поскольку его работа оставляла мало времени для творческого ускорения возможностей, случайные вторжения удачи, которые время от времени решали влиться в жизненный уклад, тем более не заслуживали насмешек.
Он всегда считал, что интеллект — самый мощный афродизиак, и поскольку подавленность, похоже, не была одной из проблем Джины, он не стал слишком стараться скрыть этот факт. Он обнаружил, что его интригуют ее пытливые манеры, и ему любопытно узнать, что еще ее странствующие интересы заставили ее исследовать. Она же, со своей стороны, не сделала ничего, чтобы скрыть свое очарование кем-то, кто пересек Солнечную систему и принимал звонки от инопланетян с других звезд. Что произойдет дальше, разовьется в свое время, если захочет. Торопить ситуацию было бы худшим из возможных действий, а также не в лучшем вкусе. Но маленькая рука помощи, пока она принимает решение, — это совсем не то, сказал себе Хант.
Колдуэлл подчеркнул, что участие Джины в миссии Джевлена должно было быть, насколько это было видно внешне, частным делом, не связанным с ЮНСА. Поэтому, рассуждал Хант, он вряд ли мог «пригласить» ее в Годдард, чтобы проинформировать ее об этом. Соответственно, он позвонил ей в Мэддокс позже вечером после разговора с Колдуэллом и сказал, что у него есть новости. Могут ли они встретиться позже где-нибудь и обсудить это?