«Голос вкл. Увеличить на десять». Часть изображения, которая находилась внутри сферы, расширилась, заполнив все пространство просмотра, и разрешилась в более мелкие детали. «Уменьшить на пять…» Данчеккер еще немного повернул изображение и слегка изменил положение сферы. «Увеличить на десять, увеличить контрастность на десять процентов… Голос выкл.»
Несколько мгновений он сидел и размышлял над результатом с удовлетворением, окрашенным каплей неприкрытого изумления. Он был высок и худощав, с лысеющей головой и устаревшими очками в золотой оправе, ненадежно сидевшими на впалом, зубастом лице. Помощница, сидевшая на другом стуле, вызвала набор нейрокартографических диаграмм, густо аннотированных символами, на один из вспомогательных экранов дисплея, пока ждала.
«Вот оно, Сэнди», — пробормотал Данчеккер. «Последовательность оснований изменилась. Проведите дельта-сигму по коду и сопоставьте ее с картой. Но я не колеблясь предсказываю, что вы найдете ее там встроенной. Вот как она передается».
Сэнди Холмс наклонилась вперед и изучила улучшенную часть структуры молекулы, которая сейчас представлена. «Это кумулятивный прогресс по сравнению с тем, что у нас было раньше», — прокомментировала она.
Данчеккер кивнул. «И это то, чего можно было бы ожидать. По мере того, как заученная рутина регистрируется нервной системой, закодированное представление, запечатленное в посланнике, увеличивается. Мы фактически рассматриваем передаваемую память в действии».
Они научили некоторых анквилоков, привезенных из Евлена, адаптироваться к искусственным образцам ИК-возвратных сигналов, напоминающих реакции уклонения шиффа. Изменения, записанные в конфигурацию циркулирующих электрических токов в мозге как постоянный отпечаток выученного поведения, затем могли быть идентифицированы и отображены с помощью устоявшихся методов нейронной психотопографии.
Но молекула, которую они изучали, представляла собой шаг далеко за пределы привычной земной биологии. Она была создана в специализированных клетках нервной системы анкиока и несла химическую кодировку изменений, записанных в обычной памяти. Действуя как посланник, она переносила код в репродуктивные клетки, где он копировался в молекулы генетического контроля животного по мере их репликации. Таким образом, она предоставляла эквивалент перепрограммируемой ДНК.
Данчеккер продолжил: «Возможности дальнейшего эволюционного усовершенствования такой способности интригуют. Например, можете ли вы представить...» Его прервал тональный сигнал терминала на столе у дальней стены. «Черт. Пойди и посмотри на эту жалкую штуку, ладно, Сэнди?» — пробормотал он.
Девушка встала, пересекла лабораторию и коснулась клавиши, чтобы принять вызов. На экране появилось лицо женщины, лет сорока пяти, возможно, с волосами, завязанными сзади в манере почтенной тетушки, что добавляло ей лет. У нее было длинное, строгое лицо с темными глазами-бусинками, высокими щеками и большим носом, и она смотрела с властной строгостью.
«Профессор Данчеккер там, мисс Холмс?» Ее голос был пронзительным, но твердым, не терпящим глупостей. «Мне крайне необходимо поговорить с ним».
«О, Боже», — простонал Данчеккер у пульта управления визуализацией. Это была мисс Маллинг, личный секретарь, которая пришла с его назначением на должность директора Alien Life Sciences, звонившая из своих владений в его приемной на верхнем этаже, откуда она управляла зданием. Данчеккер покачал головой и сделал отчаянные движения рукой туда-сюда, показывая, что он спонтанно испарился с планеты.
Но движение на заднем плане за плечом Сэнди только привлекло внимание мисс Маллинг. «А! Вы здесь, профессор. Совещание по рассмотрению бюджета должно начаться в М-6 через тридцать минут. Я предполагала, что вам нужно напомнить». Она перевернула буквы «р» и заговорила с таким оттенком неодобрения в голосе, какой только мог допустить личный секретарь со строгим чувством приличия.
Данчеккер поднялся из-за пульта управления и направился к терминалу, остановившись на полпути, словно опасаясь слишком близкого соседства, даже с изображением. Сэнди осторожно отступил из угла обзора. «Неужели Ямумацу не может с этим разобраться?» — раздраженно спросил Данчеккер. «Он разбирается в конвертируемых активах, коэффициентах амортизации и других подобных тонкостях — я всего лишь ученый. Я говорил с ним сегодня утром, и он сказал, что будет рад заменить меня».