Джина в изумлении уставилась на говорящего. Это был Уинстон Черчилль, одна из ее любимых исторических фигур.
Мужчина с хмурым лицом и густыми бакенбардами, сидевший на диване напротив огня и разговаривавший с двумя женщинами, был Людвигом ван Бетховеном.
Потрясенная, Джина повернула голову, чтобы рассмотреть остальных. «Нет. Это не совсем правда, vat zey say. Только две идеи я выдумала в своей жизни, unt vun off zem vass неправильные». Альберт Эйнштейн разговаривал с Марком Твеном.
«Не поймите меня неправильно. Я ненавижу войну так же, как и любой другой человек, — подозреваю, даже больше, чем большинство. Но реальность такова, что существуют злые люди, которых можно сдержать только уверенностью в возмездии…» Эдвард Теллер, физик-ядерщик.
«Давайте посмотрим правде в глаза. Большинство важных решений принимаются людьми, которые не знают, о чем говорят». Айн Рэнд, обращаясь к человеку, похожему на Менкена.
Другой голос раздался совсем рядом с ней. «Прекрасно видеть тебя снова, Джина. Несомненно, ужин будет на обычном уровне». Она обернулась, чувствуя себя сбитой с толку. Это был Бенджамин Франклин, которого было легко узнать даже в его темном современном костюме и галстуке. Он наклонился ближе и прошептал: «Расскажи секрет. Чем ты удивишь нас на этот раз?»
«Э-э, оленина». Джина обнаружила, что у нее есть полный набор псевдовоспоминаний: решение меню; консультации с кейтеринговыми службами; планирование рассадки. Картина столовой была ясна в ее сознании.
«Замечательно. Одна из моих любимых. И мои поздравления с новой книгой. Она наверняка вызовет несколько насмешек, но кто-то должен был это сказать. Нет ничего более очевидного, чем то, что люди не равны. Они различаются по размеру, форме, скорости, силе, интеллекту, способностям и склонности к самосовершенствованию. Конечно, возможности для всех должны быть одинаковыми. Но требовать равенства результатов как права абсурдно. Поскольку невозможно, чтобы что-либо выросло за пределы своего внутреннего потенциала, единственный способ добиться этого — срубить все деревья до размера самого низкого».
Удивительно, но Джина точно знала, о чем он говорит. «Я рада, что ты согласен», — сказала она, выдавив из себя тонкую улыбку.
Франклин снова наклонился вперед и прикрыл рот рукой. «Айн в ярости, что не написала этого. Тебе следует попытаться найти способ ее утешить».
«Я буду иметь это в виду», — пообещала Джина, наконец надувшись и выдавив из себя заговорщическую улыбку.
«Хорошо… А как ваши мужья? Ну, я надеюсь?»
Мужья?
Улыбка Джины застыла, когда развернулся новый гобелен воспоминаний. «В последний раз, когда я видела...» Она замялась. Образ мужчины, которого она отвезла в аэропорт, в ее сознании был лицом Вика Ханта.
«Да, который из них? Англичанин?» — любезно поинтересовался Франклин.
«ВИЗАР, что это значит?»
"Кому ты рассказываешь."
Головы повернулись к двери. Джина проследила за их взглядом. Гибкая, спортивная фигура, великолепная в смокинге и вечернем платье, появилась и сияла, глядя на компанию, широко раскинув руки. У него были пронзительные голубые глаза, висячие усы и волосы, которые ниспадали желтыми волнами на плечи. «Мы благодарим всех вас за то, что вы пришли. Ужин будет всего через несколько минут. А пока наслаждайтесь. Почувствуйте, что этот дом — все ваши дома». Послышался одобрительный шепот вокруг.
Джина уставилась на него со смесью недоверия и замешательства. Он подошел к ней, уверенный, уверенный, насмешливый за смеющимися глазами, и предложил руку. «Извините нас. Могу ли я вернуть свою жену?» — сказал он Франклину.
«Ну конечно». Франклин наклонил голову и отступил. Они отошли.
«Что ты здесь делаешь, Ларри?» — прошипела Джина.
«Ты привел меня сюда. Я просто оказываю услугу».
«Я тебе не верю».
«Тогда верь себе».
«Почему ты всегда ведешь себя как придурок?»
«Зачем ты вышла замуж за придурка?»
«Это было давно. Между нами все кончено уже много лет».
«Только потому, что ты сделал это таким».
«Мы не подходили».
«Неправильно. Мы могли бы повеселиться. У тебя было любопытство, но ты не знал, как с ним справиться. Поэтому ты превратил проблему во что-то другое».
«Я не понимаю, о чем ты говоришь», — сказала ему Джина.
«О нет? Да ладно, тебе же неинтересно слушать эту компанию всю ночь. Давай перенесем ночь».
Приемная и гости исчезли. Ларри доминировал над ситуацией, как всегда. Джина начала бунтовать, как всегда. Почему всегда должно было быть так, как он хочет?