Выбрать главу

Неожиданно перед Эйданом возник образ Фица, точно так же преследующего Лорел. И подобно арктическому ветру, холод сковал его грудь. Но он не имел отношения к ней. Никаких обязательств. Если она намеревается иметь дело с людьми, подобными Джорджу Фицу, то какое ему, Эйдану, до этого дело и почему это должно его беспокоить?

Если, конечно, она не имела тайного мотива, от которого бы все, что она делала, становилось и его делом.

Надеялся ли он на это? А вдруг она предоставит ему повод вмешаться в ее жизнь? Может быть, стоит предъявить ей какие-нибудь требования? Заставить ее ответить на его вопросы? Он снова посмотрел на нее, отмечая высокую прическу, линию шеи, пышность груди.

Да, трудно отрицать, что ему очень хочется в той или иной форме сблизиться с ней. А там — как решит Господь.

Глава 12

В антракте внимание лорда Манстера к собеседнице возросло до неприличия. Он не только продолжал называть ее Лорел, но и добавлял ласковое «милая Лорел», «прелестная Лорел». Она была рада короткой передышке, когда тот ушел, чтобы принести ей пунш и блюдо с марципанами, но быстро вернулся и уселся рядом с ней так близко, что она чувствовала его дыхание, смешанное с резким запахом алкоголя.

Все это можно было бы перетерпеть, если бы он захотел продолжить их беседу. Ей очень хотелось побольше узнать о его мечте «изменить мир». Что он имел в виду? Ограничивались ли его цели научными достижениями и улучшением жизни общества или в них входило и свержение монархии? Когда он говорил о бесполезности традиций, какое-то раздражение, звучавшее в его тоне, подтверждало ее подозрение, что далеко не альтруизм был основой его амбиций.

Обида на свою кузину?

У Лорел больше не было возможности расспросить его в фойе, ибо в стоявшем там шуме можно было расслышать лишь громкие замечания. При первой предоставившейся возможности она сбежала.

Поставив бокал и блюдо на поднос проходившего мимо лакея, она сказала:

— Лорд Манстер, по-моему, леди Харкорт сейчас нужен кавалер.

— Называйте меня Д-джордж, пожалуйста.

— Но, лорд Манстер, мы едва ли настолько хорошо знаем друг друга. — Она указала в другую сторону фойе. — Ну разве вы не видите, что леди Харкорт стоит там одна.

— Я н-не вижу ее.

— Около колонны. Кажется, лорд Харкорт оставил ее, а это нехорошо. Пожалуйста, извините меня.

— Н-но…

Лорел круто повернулась и быстро влилась в толпу, поглотившую и отрезавшую ее от бурно протестующего лорда Манстера. Она тоже потеряла из виду леди Харкорт, и когда добралась до колонны, ее там не было. Наконец она увидела леди Харкорт, поднимавшуюся по лестнице вместе с леди Девонли и миссис Уитфилд. Чтобы избежать общества лорда Манстера, Лорел поспешила к ним.

Она так и не догнала их; слишком много людей преграждали ей дорогу, а один из них даже заставил ее застыть от изумления, ступив одной ногой на верхнюю ступеньку. Чуть выше ее по лестнице поднимался Эйдан с двумя стройными молодыми блондинками, висевшими на нем. Они были одеты по последней моде и так поразительно похожи, что могли быть только сестрами, едва достигшими совершеннолетия. Их смех перекрывал общий шум, и когда Лорел, прищурившись, посмотрела на них, одна из сестер повернула свое ангельское личико к Эйдану и прикоснулась пальчиком к нижней губе самым соблазнительным образом.

Лорел почувствовала себя до отвращения несчастной, и боль заполнила пустоту в ее груди. Подхватив юбки, ничего не видя перед собой, она поспешила уйти, надеясь, что он не увидел ее. А если увидел, то не заметил слез, затуманивших ее глаза.

Спустя несколько минут она остановилась, ибо огни в театре погасли и коридор опустел. Оглядевшись, она не увидела ничего, что было бы ей знакомо: ни ковровой дорожки под ногами, ни дамасского шелка на стенах. Даже форма светильников отличалась от той, которую, как она запомнила, они имели у ложи лорда и леди Девонли. Не зашла ли она слишком далеко?

Она повернулась и пошла обратно. Из-за задернутых бархатных занавесок доносились негромкие голоса тех, кто уже вернулся на свои места. Лорел приближалась к повороту, когда кто-то появился из-за угла прямо перед ней. Плащ с капюшоном отбрасывал причудливые тени.