После Октябрьской революции свободно вздохнул трудовой люд, хотя и было трудно — молодая Советская власть отбивалась от врагов, от голода, тифа, разрухи. Не до учебы мне было. Окончив пять классов, пошел на Наро-Фоминскую текстильную фабрику, где работали все родичи. Вступил в комсомол. Как и все мои сверстники, боролся с последками проклятого прошлого — бандитами и нэпманами, неграмотностью и невежеством. В двадцать девятом году был уже коммунистом, ездил по селам, помогая сельской бедноте объединяться в колхозы, отбивался от кулаков и их подпевал, а бывало, и слышал за спиной лай обрезов.
Потом армия. Мечтал о флоте, попал в пехоту. Но командование учло мое заветное желание, направило в военно-морское училище. Было очень трудно: не хватало знаний. Помогли командиры, преподаватели, товарищи. В 1936 году окончил учебу, послали на подводную лодку «Щ-303» штурманом. А теперь вот уже четвертый год я командую этим кораблем. Отвечаю за выполнение боевой задачи, за корабль, за людей.
Путь многих — от рабочего или крестьянского парня до командира.
Я познал счастье от сознания, что мне доверяют, что живу полной жизнью, что есть мне что защищать — своих детей, свои мечты, свою родную власть, которая сделала меня человеком.
Едва ночью мы выползли с минного поля, напали катера и пришлось вновь спасаться среди мин. Срезав угол минного заграждения, вышли с другой стороны. Фарватером, рекомендованным штабом флота, добрались до Нарвского залива. Это было 7 июня. Приступили к форсированию гогландской противолодочной позиции. Когда мы шли через нее на запад, много раз касались минрепов. Поэтому на этот раз я решил идти не серединой минного поля, поставленного немцами между банками Неугрунд и Намси, а по восточной его кромке.
Медленно продвигались вперед на предельной глубине, имея под килем всего несколько метров. Но и этот путь оказался нелегким. Мы со счету сбились, сколько раз корабль задевал минрепы. Маневрируя, с трудом уклонялись от страшной опасности.
Запас электроэнергии подошел к концу. Плотность электролита упала до девяти с половиной градусов. Дальше идти нельзя — погубим аккумуляторы. Даю в штаб радиограмму, чтобы нас встретили тральщики в районе банки Намси.
Легли на грунт. В указанное штабом время поблизости послышался шум винтов, какие-то взрывы. Мы подумали, что нас опять встречают корабли противника, как это было в 1942 году. Дождались, пока все стихло, а ночью всплыли, немного подзарядили батарею и самостоятельно направились к Лавенсари.
Штаб сообщил новый район встречи. В ночь на 9 июня акустик услышал шум многих винтов. Мы поняли, что это идут наши. Всплыли. Я вышел на мостик. Вдохнул полной грудью свежего морского ветра и вдруг почувствовал, что все поплыло вокруг. Еле устоял. А сигнальщик вылез из люка и тут же упал в обморок. Сказалось долгое кислородное голодание.
Корабли окружили лодку. Отовсюду слышно «ура» в честь нашего возвращения. Нас уже считали погибшими. И не удивительно: мы почти месяц пробыли среди вражеских мин и сетей и почти не имели возможности сообщить о себе. За это время на лодку было сброшено более двух тысяч глубинных бомб. Среднее нахождение под водой — двадцать три часа в сутки.
К лодке приблизился торпедный катер, на котором находился мой друг командир дивизиона торпедных катеров Герой Советского Союза Сергей Осипов. Я упрекнул его: почему они не защитили нас вчера от бомбежки у банки Намси. А он мне говорит с горькой усмешкой:
— Иван, тебя никто не бомбил, это мы сами подрывались на минах.
Вечером «старушка» ошвартовалась у пирса Лавенсари. Нас обступили моряки. Все искренне радовались нашему «воскрешению». Ко мне подошел командир дивизиона тральщиков капитан 3 ранга Михаил Апарин, мой друг еще по училищу.
— Здравствуй, Иван! — обнял он меня. — Скажу честно, уже не ждали.
С болью в сердце я узнал, что остальные лодки, под командованием Евгения Осипова и Павла Кузьмина, вышедшие вслед за нами, ничего не дают о себе знать.
Позднее стали известны подробности гибели «Щ-408». 19 мая, не дождавшись от нас радиограммы о форсировании второй минной позиции, командование приказало Кузьмину выйти в море. Через три дня лодка донесла, что получила незначительное повреждение. Ввиду того что противник не дает зарядить батарею, Кузьмин просил выслать авиацию. Больше донесений от него не поступало. И только после выхода Финляндии из войны мы узнали, что вражеские корабли трое суток преследовали советскую «щуку» в районе маяка Вайндло. После того как весь запас электроэнергии был израсходован, подводники всплыли и вступили в артиллерийский бой с пятью фашистскими катерами. Неравная схватка длилась два часа. Советские моряки потопили два катера, но и лодка получила несколько попаданий в прочный корпус и затонула. Наши товарищи сражались до последней минуты. Они геройски погибли, но не спустили флага перед врагом.