Администраторы съемок — мое проклятие. Несмотря на идеальный, казалось бы, вариант, Каспер закончил практически так же, как и Тобин. Причем до «ахуя» довел, опять-таки, я сам.
К 2006-му году я уже стал владельцем клуба, который полностью поглотил мои интересы и деятельность. Порносайты приносили стабильный доход, и проводить съемки я практически перестал. Каспер «сидел на проценте», без которого он стал откровенно голодать, и доставать меня бесконечными просьбами снять уже хоть что-нибудь. Поскольку все заказы, помня об отжиге Тобина, я вновь замкнул исключительно на себя, то Каспер оказался в ловушке. Снимать я ничего не хотел и не собирался, и заказов, соответственно, не брал.
И грянул гром. Прожив пару месяцев на «Дошираке», Каспер собрал аппаратуру, погрузился в поезд и исчез на просторах Белоруссии. В отличие от Тобина он рванул основательно, и я его так и не нашел. Впрочем, не особо старался. Сделал пару звонков, выяснил общее направление, да и забил болт. Тем паче что спиздил-то он, в общей сложности, тысячи на четыре долларов. Искать его на родине вышло бы куда дороже.
Ходили слухи, что он уехал в Италию, потом вернулся в Белоруссию, а потом вообще оказался вновь в Петербурге. Даже не смотря на них, я не сделал никаких движений в сторону отравления его жизни и репутации. Мне стало настолько лень решать проблемы в этой области, что я вдруг понял — вот и все. Мне надоело. У меня есть клуб, и только это мне интересно. Поэтому побег Касиера поставил жирную точку в моей карьере порнографа. Я провел еще несколько съемок для обновления своих проектов, подытожил дела и подвел черту.
За несколько месяцев до описываемых ниже событий Адепт принес мне пачку отпечатанных на принтере листов А4. На вот, прочитай. Я прочитал. Тогда я еще не знал, что в определенных кругах он носит гордый псевдоним «Адепт», и каково происхождение его капитала. Бизнесмен, как бизнесмен.
— Прикольно. А что это?
— Это я начал писать книгу, столкнулся с рядом проблем и понял, что сам я её никогда не закончу. Тебе интересно?
Я сказал что интересно и взял тайм-аут.
Написано было только самое начало. Пару дней я правил его текст и приноравливался к авторскому стилю. Получалось ничего себе так, приятно. Тогда я позвонил Адепту.
— Как будем писать? Я же наглухо не «в теме».
— Зато я «в теме» по уши. — хохотнул Адепт, — Запишем интервью на диктофон, и станешь вникать. Если что, я исправлю. Поехали?
— Поехали.
Теперь мы с Адептом сидели в VIP-ложе его клуба и курили какую-то табачную смесь с труднопроизносимым названием. Его профиль, подсвеченный мягким софитом, плавал в полутьме, окутанный ароматным дымом. Адепт выдувал его за пределы видимого, откуда он возвращался, влекомый ленивым движением воздуха, в виде перьевых облаков контрастно синего цвета. Облака застилали лицо Адепта, и он становился похожим на молодой месяц с иллюстраций к русским народным сказкам. Я почувствовал себя Иваном Царевичем и задал ему свой вопрос:
— Как быть с окончанием? Все это, конечно, здорово, но надо бы завершить чем-то массовым и популярным. Мордобой, там, или счастливое избавление от внезапной фатальной угрозы. Шучу, конечно, но все же…
Я запутался в собственных мыслях и умолк. Адепт в очередной раз выдохнул дым и потыкал самокруткой в мою сторону.
— Вот это одна из причин, по которой я попросил тебя дописать эту книгу. Я не могу создать окончания, и, более того, у меня для этого есть все основания. Например, я придумал десятки вариантов своей судьбы, которые бы украсили конец книги, и подбавили бы «перчика». Но это все срань, для меня, во всяком случае. Я же сказал в самом начале — здесь не будет ни слова вранья. И после этого выдумывать зубодробительный финал? Звучит лажово.
— Это принцип?
— Нет. Если бы это был принцип, то я и тебе сказал бы — пиши, как есть. Но это просто отсутствие интереса к выдуманной судьбе. Жизнь — намного интересней, и в ней нет никакого финала. А вот как это совместить с литературой, я не знаю. Так что если ты возьмешь на себя сочинение какой-то умопомрачительной развязки — пусть так и будет.