«Братья, когда в стадо верблюдов вмешается ишак, он своей глупостью и упорством испортит жизнь сотне верблюдов. Он предал меня и, аллах знает, может быть предаст и других. Так пусть же он погибнет, прежде чем сделает зло другим! Но я не в силах сбросить его, он привязан ко мне. А между тем звериный закон повелевает: пусть лучше погибнет один за всех, чем даст подлости и глупости погубить остальных. Итак, во имя истины…»
Тут верблюд поднялся на дыбы и изо всей силы грохнул копытами по ветхому мосту. Доски треснули, и… осел с верблюдом рухнули в реку вместе с обломками. Так погибли осел и верблюд.
— Нет лучше рассказчика чем Амру!
— Верблюд был мудр и поступил правильно.
Все слушатели наперебой высказывали свой восторг.
— Великим мудрецом был мулла Иромэ, — торжественно сказал Амру — И теперь он идет, а может быть уже дошел по светлой дороге к истине, — он указал на Млечный путь, — Мулла Иромэ говорил про осла и верблюда, но разве между людьми не случается то же самое, и разве верблюд не показал, как надо поступать с такими ишаками? И разве мало было людей, которые жертвовали собой ради счастья и покоя других?
Амру умолк. Костер лениво догорал и фигуры лежащих верблюдов казались темными кучами при слабых отблесках огня. Луна давно скрылась, и звезды насмешливо подмигивали земле с сонного небосклона. Перепоясывая небо, широкой лентой извивался искрящийся туманно светлый Млечный путь. Дорога из звезд, и в каждой звезде — тайна. Когда человек познает тайну звезд и мирозданья он познает истину.
Я лег на кошму, накрылся одеялом и заснул.
Галлерея колониальных народов мира: Туареги.
Очерк к таблицам на 4-й странице обложки.
Нет живого существа на земле, которое отличалось бы такой поразительной приспособляемостью к природным условиям, как человек. Эта исключительная способность выживания является следствием того, что в отличие от животных человек приноровляется к окружающей его обстановке не только путем изменения строения своих органов, но главным образом через приспособление культуры, носителем которой он является, к новой обстановке. Всякая человеческая группа, народность, как бы низко она ни стояла, обладает культурным достоянием, которое и делает для нее возможной жизнь в данной природной обстановке; если бы человечество не обладало с древнейших времен способностью быть носителем хозяйственных и психологических навыков, оно никогда не смогло бы распространиться по всему земному шару, заняв даже мертвые пространства за полярным кругом, дышащие влажным зноем тропики, сожженные солнцем безводные пустыни и грозный океан.
Области внутренней Сахары, казалось бы, совсем не благоприятны для заселения. Однако и здесь мы находим многочисленные кочующие племена. Это племена воинственных туарегов и тиббусов. Территория их непрерывных передвижений ограничена горами Большого Атласа с севера, простирается на юг до реки Нигера и озера Чад и на восток до Ливийской пустыни. Ландшафт песчаной пустыни с редкими оазами сменяется в некоторых местах горными пейзажами. Такова горная страна Тибести, населенная тиббусами, до сей поры почти недоступная для европейцев. С большими лишениями и опасностями для жизни ее изучал первый и почти единственный побывавший там европеец — немецкий путешественник врач Нахтигаль (экспедиция 1868–1870 годов).
В руках туарегов и тиббусов находятся караванные пути в Сахаре. Эти «дороги» соединяют побережье Средиземного моря с оазами пустыни, а также с территориями негрских государств Судана. Туареги — предприимчивые торговцы. Торговлю они ведут частью за свой счет, частью в складчину; а иногда нанимаются водить чужие караваны или сдают в наем верблюдов. В прошлом самым ценным «товаром», который вполне выдерживал дорогой караванный путь, были черные рабы — негры. С запрещением работорговли многие города Сахары запустели, и торговля сильно упала.
Города пустыни, конечно, не похожи на города Средиземного моря. В Гатском оазисе (к югу от Фессана) дома, несмотря на обилие камня в окрестностях, построены из глины. Минимальную потребность в строевом лесе для этих лачуг покрывает финиковая пальма. Постройки таковы, что одного сильного дождя было бы достаточно, чтоб размыть их. Посередине города расположена четырехугольная базарная площадь. Город окружен стенами не выше трех метров; в стенах — шесть запирающихся ворот. За городской стеной к югу — предместье, имеющее около шестидесяти глиняных домов, с запада — деревня, представляющая собой разбросанные группы хижин из пальмовых ветвей. Городские стены имеют назначением защиту от врагов, так как военные столкновения между отдельными племенами туарегов, а также между туарегами и тиббусами, до настоящего времени самое обычное явление.