— Через минут двадцать остановимся в Мэйконе, - он не смотрит на меня, но всё равно кладет руку на мою макушку и треплет меня по волосам.
Его рука такая большая, такая теплая, манящая... Как он сам...
***
Пару часов назад:
— Ты с ума сошёл!?
Дверь в кабинет с диким звуком ударяется об стену, пропуская меня внутрь, где за столом из темного дерева с кипой бумаг сидел Питер, устало потирая переносицу.
Я была дико возмущена случившимся. Как вообще можно было додуматься сделать такое?
Джошуа, который маячил позади меня с довольной ухмылкой, хотел тоже пройти в кабинет, но я вовремя закрываю за собой дверь и на всякий случай поворачиваю замок, чтобы бунтующий характер парня не доставил нам проблем.
— Отвечаю на твой вопрос: нет, я не сошёл с ума, а вот насчёт тебя я не уверен, - спокойно отвечает мужчина, продолжая подписывать важные бумаги, - Так открыть дверь могла только истеричка.
— Да ты! - вспылила, подлетев к его столу, - Зачем ты позволил ему поехать со мной? А если он увидит у меня приступ? Или наркотики? Или я умру при нём? - я лепетала без разбору всё, что приходило в мою больную голову, - Он это не перенесёт и...
— Вот поэтому, - грозно перебил меня Питер, сверкнув серыми глазами, в которых царил лёд.
Глазами Джошуа явно пошёл в мать.
— Он и поедет с тобой, - с нажимом, - Если у тебя начнётся приступ, парень поможет тебе с ним справиться. Если увидит наркотики, ты объяснишь ему всё. Конечно, он не перенесёт твою внезапную смерть, - повысил голос, - Так исправь это! Расскажи ему! Пусть он насладится последним временем с тобой, а ты с ним! Хватит заставлять его отказываться от себя и тратить время на недоумения, которые появляются из-за твоей лжи, - он проходится рукой по своим волосам в такой же манере, как и его сын, а на мои глаза вновь набегают слёзы - в последнее время я слишком сентиментальна, - Пойми, что ему будет больно в любом случае... Только вот от твоего письма проблем будет намного больше... и разбираться с ними придётся мне! Я всегда исполнял твои желания, так что исполни и ты моё последнее желание... - его взгляд становится тёплым и нежным, где-то лишь на мгновение мелькает сожаление, а на губах расцветая легкая вымученная улыбка.
Эмилия...
Как я могла забыть... Питер... он пережил тоже самое. Его жена скончалась от рака лёгких так же внезапно, как я приняла решение уехать и бросить их здесь. Она знала о своей болезни, но умолчала. Не сказала никому. Ни своему мужу, ни сыну, ни лучшим друзьям, ни мне. Последний ее вдох был сопровожден тирадой извинений и признаний. Она просила прощения и наказала быть семьей, о которой женщина всегда мечтала. Эмилия таила всё в себе, дабы не видеть лиц сожаления, вины и скорби, чтобы они не обращали внимания на то, как быстро она умирает. Только вот все видели, как увядает цветок благородной Лилии...
И в голове МакКензи мои действия идентичны поступкам его покойной жены. И он просто не хочет, чтобы его сын сломался так же, как и он когда-то, чтобы закрылся ото всех в комнате и глушил своё горе алкоголем и наркотиками, как когда-то его отец...
— Питер...
Я знаю это выражение лица. Прекрасно помню. На похоронах Эмилии он смотрел на ее бездыханное тело в открытом гробу точно также. Он прощался с ней так тихо, чтобы никто не услышал, что его голос дрожал. А сейчас...
Он прощается... Говорит мне: “Прощай” подобными словами.
— Кристалл и Мэтт воспитали прекрасную дочь, - мужская рука ложится на мою макушку, чем ломает последний барьер, удерживающий слёзы, - И хорошо позаботились о моём сыне, когда я был не в состоянии. Я благодарен им, что ты есть в моей жизни, что ты была моей семьей.
...была...
— Ты очень удивительная девушка, и я хотел бы, чтобы ты была МакКензи. Может быть тогда этот парень приструнился бы, - он смеётся грудным смехом, выдавливая его из себя.
Питер Коул МакКензи - одиночка, и все свои трудности переносит сам, в отдалении от других людей. Он сильный человек, и сейчас храбриться передо мной, но я знаю, стоит мне уехать, как запрёт эту дверь, и будет оплакивать мою потерю. Я всё ещё жива, но прекрасно его понимаю - я не вернусь уже в этот дом, а он хочет проститься...
— Моё желание - сделай моего сына по-настоящему счастливым за эти несколько дней, - его голос предательски ломается, и он тут же отворачивается от меня, закрываясь в себе.
Питер...
***
— Зачем нам Мэйкон? - мой голос ломается то ли ото сна, то ли от слёз горечи.
Встревоженный взгляд мечется от пустой дороги к моему лицу и заплаканным слегка покрасневшим глазам. Его большая, теплая и манящая рука, что покоилась на моей макушке, плавно переплывает на моё лицо. Большой палец мягко проходится по коже, утирая солёную жидкость. Я не отталкиваю его, просто наслаждаюсь его заботой и нежностью.