“Для того, кто приходит во сне - не нужны слова” - как-то сказала нам бабушка Эйдари - Симона Рид. Она не была ее роднёй, но любила и обожала ее так же, как и Мэтт с Кристалл. Симона постоянно делилась с нами какими-то историями, советами жизни, что должны были нам помогать.
Мама и ее подруга приходили ко мне несколько ночей подряд, а после я с криком и слезами просыпался в темной комнате, в постели. Совсем один.
Их уже не вернуть, их нет, но они даже на том свете пытаются мне что-то сказать, что-то донести. А я это упускаю...
Вытянув из меня причину моей бессонницы - кошмары - девушка отстаёт от меня, тяжело вздохнув, будто сама понимала, какого это. Нам предоставляют два одноместных номера, что находятся напротив друг друга, и мы договариваемся встретиться через час в ресторане на первом этаже, чтобы поужинать.
За этот час я успеваю закинуть небольшую сумку в номер Эйдари и спортивную в свой, принимаю прохладный душ, чтобы хоть немного взбодриться и не быть соплёй перед Рид, и еще немного сижу в телефоне, разбирая почту.
Лиам перестал мне слать сообщения после того звонка. Смирился со своей участью? Зато Бритни всё продолжала написывать. Она слала, какой-то бред, связанный с нашей свадьбой, кучу фотографий колец, которые она якобы хочет, а следом шли фотографии колясочек и кроваток.
Что за фигня?
Отправляю ей короткое сообщение: “Скинь их отцу ребёнка”, и откидываю свой телефон подальше, чтобы не видеть многочисленные лживые ответы девушки.
В назначенное время мы с Эйдари встречаемся на первом этаже, где располагается ресторан, и, набрав себе ужина с фуршетного стола, занимаем места в глубине зала, где меньше всего проходимость людей.
— Ты в порядке? - слабый голосок звучит неестественно мягко, что заставляет меня невольно напрячься.
Оторвав глаза от своей поджаренной курочки, смотрю на девушку, у которой лежит несколько штучек сладкого картофеля и всё.
Ей хватит этого?
— Да, - киваю, возвращая всё своё внимание на мясо.
Я заталкиваю своё безграничное любопытство и немыслимое количество вопросов об её самочувствии подальше, чтобы не взорваться.
Как ни странно, Рид больше не лезет ко мне со своими расспросами, и мы в молчании заканчиваем трапезу, а после расходимся по своим номерам, лишь пожелав друг другу спокойной ночи.
***
Когда я открыл глаза от чересчур яркого солнца, бьющего по глазам, сел и огляделся, то нашёл себя лежащим на большом пледу в плавках и солнцезащитных очках. Слабые волны океана плавно прибивались к берегу и также медленно уходили обратно. Где-то неподалёку веселились дети, плескаясь в воде и строя песочные замки.
Этот пляж напоминал мне тот, на котором я был в самом детстве. Мама по какой-то неизвестной мне причине обожала его и боготворила. Хотя бы два раза в год, но мы приезжали сюда, чтобы порадовать ее.
Летом солнце сильно припекало, поэтому все посетители сидели под зонтиками и несколькими слоями солнцезащитного крема, а всегда прохладный атлантический океан был безумно теплым. Мама каждое утро вытаскивала нас из отеля, чтобы немного провести время на пляже, пока еще солнце не достигло своего пика, и окунуться в воду с головой. Она была отличным пловцом, но почему-то дальше метра от отца не уплывала, а если мы начинали с ним резвиться - нырять на время, плавать под водой, наперегонки, вылавливать крабов или просто баловаться, обливаясь водой - она возвращалась на берег, редко, по-моему, это было всего пару раз, мама брала надувной матрас и возвращалась к нам. Ночью создавалась слишком сильная атмосфера, которую не описать. Звёздное небо, тихий шум волн создавали поистине загадочные вечера.
Осенью не многие решались приехать сюда - погода становилась суровее, ветер холодал, а в океане бушевали штормы. Прекрасный песочный пляж был засорен тиной, водорослями и всякой живностью, что волны вынесли на сушу. Но Эмилии МакКензи всё равно безумно нравилось приезжать сюда. Она уже не купалась, лишь мочила ноги, если было не слишком холодно, но почти сразу же после этого отец закутывал ее в теплое одеяло и натирал ей ноги, чтобы согреть. Она была не из тех, кто сам бы сказал, что холодно, попросил бы о таком. Но отец знал ее превосходно, каждый вздрог, каждый вздох, каждый взгляд и облизывание губ. Каждый ее жест и движение, что были довольно обычными, на самом деле несли небывалое значение. И я поражался и до сих пор поражаюсь тому отцу и мужу. Ночью становилось ещё холоднее, но мы все еще приходили на пляж, чтобы встретить алые закаты и облачные беззвездные ночи, которые маму безумно будоражили.
“Может сейчас ты и не способен увидеть звезды из-за облаков, но ты должен знать, что они всё равно там, никуда не деваются, просто их спрятали от твоего взора. Но звёздочки всегда наблюдают за тобой”, - её улыбка была поразительной, а слова застывали в сердце на очень долгие периоды жизни.