— Ложись спать! - рявкает парень, надавливая мне на плечи и укрывая теплым одеялом, - Несешь всякий бред. Ты будешь жить, отец найдет трансплантат или еще чего-нибудь.
Я слабо качаю головой, широко улыбаясь его детской наивности.
— Ты такой глупенький, - я умолкаю, прислушиваясь к его спешным вдохам, которыми он всегда пытается остановить слёзы, - Знаешь, зачем мы едем к океану?
— Расскажи...
— Это моя детская мечта...
Моя последняя мечта...
***
— Вау, ты ненавидишь меня, но всё равно открываешь передо мной дверь машины, - наигранно удивляюсь на его хмурое выражение лица, и даже начинаю хлопать, - Похвально, Господин ворчливый Джош.
Меня одолевает безудержное веселье после дозы наркотиков и отказа сегодня утром за завтраком. Раз он теперь намерен так со мной общаться, значит и я не буду себе в этом отказывать.
— Что за хрень ты несешь? - кривится парень, захлопнув за мной дверь и усевшись на водительское сиденье.
— Как что! - восклицаю, подаваясь в его сторону, - Только то, что вижу, - подмигиваю ему.
Он игнорирует мою реплику, лишь закатывает глаза и заводит свою машину, бурча, что наркотики - это хрень, которая слишком сильно на меня влияет. Ближайшие три часа мы едем в кромешной тишине под тихое пение радио. Мимо вновь проносятся миллионы деревьев, маленьких домиков и городков.
Мы на пути к моей мечте...
В сознание меня приводит начальные ноты песни The Weekend – Hardest to Love, которые заставляют меня вздрогнуть: Ты столько раз пробовала быть со мной, да, Ты прячешь слёзы за улыбками, А я вижу фальшь насквозь, Да-да-да-да-да!
То, что между нами было, мертво, да, Но ты делаешь вид, что это не так, эй, Ты до сих пор хочешь всё исправить, да, Я знаю.
В голове всплывают остатки того поистине нереального сна, наш завтрак. Моё сердце испытывает прилив сил и начинает безудержно танцевать будто от алкогольного опьянения. Я в немом шоке перевожу глаза на виновника всех моих чувств. На парня с идеальным профилем, что с такой легкостью ведет машину.
— Мне снился твой выпускной, - слабо говорю, почти что шепчу, уставившись на напряженные ноги, давящие по очереди на педали газа и тормоза, он устал, нам нужно сделать остановку хотя бы на пятнадцать минуть - походить, размять конечности, - Ты бы никогда так и не решился меня поцеловать?
Резкий удар по тормозам, создает неприятный звук, и шины машины тоже несколько повизгивают, а после раздается глухой удар и скрежет металла об асфальт. Внезапное торможение могло ускорить мою смерть, что и так уже на пороге, но сильная рука мужчины удерживает меня у сиденья. Джошуа ругается себе под нос на водителя впереди, который так же, как и мы, совершил экстренную остановку.
Игнорируя меня и мои предыдущие фразы, МакКензи выходит из машины и шествует вперед, чтобы разобраться с произошедшим, с тем, что чуть не стало причиной массовой аварии.
Благо, мы успели затормозить и не ударили никого в зад бампером.
Но стоило двери за Джошуа захлопнуться, как я начала замечать себя и свои чувства - моё сердце уже не весело плясало, оно билось словно умалишённое в попытке выбраться на волю, словно его закрыли в каком-то замкнутом пространстве, и у него развилась клаустрофобия, учащённое дыхание, что никак не могло прийти в норму, периодически пропадало на доли секунды, всё тело пробивала мелкая дрожь, а в голове сидел страх от возможной аварии, от возможного повтора событий четырехлетней давности.
“Мы могли умереть” - эта мысль западает мне подкорку, предшествуя душераздирающие мысли на этот счёт. Ладно я - мне жить осталось всего-ничего, но Джош - парень, у которого впереди блестящее будущее... Он не должен...
— Эйда, всё хорошо, все живы, никакой аварии не было, - я обнимаю себя руками в попытке успокоить, растирая свои плечи ладонями, - Просто кто-то неудачно затормозил...
Уверена, я была похожа в этот момент на какую-нибудь сумасшедшую, что разговаривает со стенами, духами. Внезапный прилив паники заставляет меня выйти из машины, из возможного места смерти, и побрести вперед, за Джошем - лучше бы я этого не делала.
Я прошла три машины вперед. Они все стояли в ряд перед нами и совершили экстренное торможение. Благо, все соблюдали дистанцию, и ни одна из этих машин не пострадала. Но стоит мне поднять глаза дальше, я замираю в немом шоке.
Синий “Ford” лежал на обочине вверх дном. Весь его корпус был мятый, что свидетельствовало о перекатах автомобиля на высокой скорости. А в пятидесяти метрах от него стоял старенький черный “Chevrolet” с огромной вмятиной на бампере слева.