И на ступенях мы встретились, он спускался и хватило одного взгляда.
Он всё понял!
Сейчас или никогда!
Всплеск!
Тьма расползалась по всей лестнице, втягивая в себя и голубой огонёк любительницы принцесс. И меня. Тень сгущалась! Как тут что-либо рассмотреть, одна сплошная липкая материя. И всё же что-то едва уловимое блестело. Тонкая золотая леска обвивала мрак, тоскливо искрясь и пропадая в складках.
Досчитав до трёх приблизилась и схватилась за ниточку. В этот раз я не падала, меня словно скручивало, затягивая в воспоминания. И когда я почти ощутила физическую боль, всё остановилось. Меня выкинуло в весьма реалистичный парк, очень зелёный с дорожками и прудами.
Посмотрела на себя, всё ещё призрачная. В руках паутинка, исчезающая поодаль. А вокруг – пейзаж маслом? Девятнадцатый век? Таким я его себе представляла, безмятежные прогулки, леди в обворожительных платьях под зонтиками, джентльмены в цилиндрах и с палочками. Неспешная жизнь, ощущалась даже её полная остановка. Я посильнее намотала спасительную нить на руку, не хватало ещё заблудиться в переживаниях тирана.
И тут я заметила красивую девушку в изумрудном платье, тёмные волосы собраны в пучок, непослушные локоны выбиваются из-под шляпки ветром. Элегантная, ожившая иллюстрация к роману – если бы я была в теле, то обязательно бы задохнулась. Её Светлость затмевала красотой подруг, разодетых в более шикарные одеяния. Она великолепная! И ни капли на меня не похожа, разве что тёмные волосы, но у неё они почти чёрные. Как так получилось, что Я напомнила ему ЕЁ? Разве что моя любовь к сомнительной моде?
Нить засветилась, картина размывалась, перетаскивая чуть дальше. Знакомство, так они познакомились: в парке, под деревьями, едва ли улизнув от взгляда сопровождающих дам и горничных. Как они позволили это? Или Вагнер навёл иллюзий, что перед ними чуть ли не принц или другая знатная особа, которой недопустимо отказать. И вновь мир остановился, долгие прогулки, романтические беседы о различных пустяках. Спокойное, счастливое время, оно светилось от теплоты, заботы и любви.
Хотелось задержаться и даже раствориться в тех бесконечных прогулках подольше, но события скачут, не спрашивая моего мнения. Какие-то пролетают в мгновение ока, трудно уловить. Другие затормаживаются, оформляются в лики, фразы или полноценные сюжеты.
И вот Вагнер и Беатриса наедине, держатся за руки, целуются. И всё такое воздушное, хрупкое… такое драгоценное и стоит на краю, к тому же опасно шатается. Сердце замирает, вот-вот оно утратит равновесие и сорвётся с обрыва.
Глазам не верится, это Вагнер? Словно он и не обманывает, будто действительно что-то испытывает. Когда-то он был адекватным? До того как стать хранителем Печати Моря? И спутница такая влюблённая. Девушка, в платьях которой я сейчас хожу и именем которой меня пытаются называть. Какой кошмар!
Островки спокойствия появлялись всё реже. Их сменяли вспышки злости, которые разлетались фейверками, и сгустки темноты заполняли пространства.
Ты должен.
Он никто! За его холёными нарядами скрывается бедняк, да у него за душой и пенса нет! Беатриса, забудь!
Ты обязан!
Она же человек! С ума сошёл? …, забудь!
Печать Моря!
Но всё это теряется на фоне её светло-зелёных глаз. Она тонет, он тонет. Всё заливается светом, и, кажется, они победят всё и всех. И не надо никого слушать: ни родителей девушки, утверждающих о пропащем браке с безродным чужеземцем; ни отца Вагнера, грозящегося в скорости умереть и передать эстафету стражника, а сын его собрался жениться на человеке и разбавить кровь Истинных, такими темпами охранять зло станет некому; и сёстры Мириам и Мавийя вопили о долге при каждой встрече. Но всё оставалось на заднем плане! Все наладится, всё получится, главное держать её за руку и идти за любовью…
А потом…
Я словно очутилась в грозовой туче. Всё громыхало, безна удручала, пульсировала в висках. В ладони вместо серебряной нити – обугленная, чёрная… она сливалась с тьмой. Она норовила разорваться, отделиться, но что-то не отпускало.
Воспоминания больше не наполнены радостью, они ничем больше не наполнены. Разрушающаяся пустота уничтожила пространство, стирала окружение… но кровь, она повсюду. Ошарашенные Истинные целительницы в белых одеждах с ног до головы покрыты кровью, как простыни, одеяла. Мать девушки рыдала в углу комнаты. Испуганные до смерти человеческие лекари, которых незамедлительно вызвали в поместье, обнимали чемоданчики и косились на дверь, не понимая, свидетелями чего они только что стали. Я никогда не видела столько крови, её запах явно ощущался. Голова кружилась, я жаждала отвернуться, не смотреть, но не нашла сил.