Я обернулась. В лазарете появились двое южан, продвигающихся к мужчине, которому оказывал помощь Ник.
- А тот уже нет? - спросила я, уже заранее зная ответ.
- Уже нет, - повторил Николас и устало покачал головой, отчего его челка упала ему на лоб.
- Что это за болезнь такая?
- Она мне неизвестна. Что-то новое. Если заболеваешь, то главное продержаться сутки.
- Лео…
Слабый мамин голос, такой родной и милый сердцу, послышался рядом. Я нежно обняла ее, чувствуя, как слезы потекли по щекам. Но в этот раз они появились не от печали, а от большой радости.
- Девочка моя, ты здесь, ты в порядке! Как долго я ждала этой минуты, - говорила мама, гладя меня по волосам.
- Мамочка, я так скучала!
Мама хотела что-то сказать, но сильный приступ кашля не дал ей этого сделать. Мне пришлось отодвинуться от нее, чтобы не мешать.
- Ник, это нормально? - спросила я с беспокойством.
- Все хорошо. Кашель продуктивный, - отозвался он, поднося моей маме стакан воды.
Она выпила все до дна и перевела взгляд вначале на меня, потом на Ника.
- Лео, кто это?
- Николас. - Северянин подал руку маме и аккуратно пожал ее.
- Он помогал мне в моем путешествии.
- Да? - спросила мама, а ее глаза потеплели. - Спасибо тебе за то, что оберегал мою дочь.
- Скорее это она сберегла меня, - ответил Ник, чуть не обняв меня за плечи, но вовремя сообразил, что это сейчас совершенно лишнее.
Хотя когда, как не сейчас, видя столько смертей, нужно как никогда прежде ощущать заботу друг друга? А мама все поняла. Нашу любовь невозможно было скрыть. Взгляды, случайные и неслучайные касания… Все это сразу выхватил мамин цепкий взгляд. Отчего-то я засмущалась, а Ник, пробормотав, что ему пора помогать Фреду, оставил нас двоих.
- Мне так много нужно тебе рассказать, - прошептала я маме как можно тише, потому что на соседней кровати застонала какая-то девушка. Ее сон был тяжел и беспокоен.
- Ты влюблена, - произнесла мама, глядя на меня и улыбаясь.
Я кивнула, и посреди полутемного лазарета, в котором мучились и умирали люди, мне захотелось широко улыбнуться.
- Николас хороший человек?
- Он спас мне жизнь. А еще у него есть сестра. Она стала мне подругой. И Уилл… без него вообще ничего бы не получилось, - сбивчиво проговорила я, желая поведать маме все самое важное.
Девушка на соседней кровати зашлась сухим, лающим кашлем.
- Столько друзей! - воскликнула мама. - Наверное, ты и старых почти забыла. Дай воды Ренате.
- Кому? - переспросила я, но уже понимала, что ответ мне не требуется.
Медленно я обернулась к соседней кровати. Там, в скрюченной позе, сильно кашляя, сидела та, кто поступившись нашей дружбой, предала меня.
Глава 5
Передо мной пробежали яркие картины прошлого, где мои глаза видели одну лишь тьму, а сама я сидела в клетке, как зверь. И все из-за Ренаты! Но вот она, бывшая подруга, теперь уже враг, сидит передо мной и долго и мучительно кашляет. Ее волосы некрасиво спутались, и сама Рената не слишком привлекательна в болезни, охватившей ее.
Еще несколько минут назад я всем сердцем ненавидела ее, ведь она предала меня за свою возможность работать тем, кем она мечтала. А сейчас эта больная девушка вызывала лишь презрение. Сколько раз я ставила себя на ее место, чтобы понять, как можно предать близкого человека ради своих желаний, и все равно не понимала. Почему же ты здесь, Рената, а не у северян? Почему не сажаешь свои любимые мерцающие розы в их садах?
- Лео, чего же ты стоишь? - мягко спросила мама. - Принеси своей подруге воды.
- Она мне больше не подруга, - еле слышно процедила я сквозь зубы, видя как Ник подбежал к Ренате со стаканом воды и от неожиданности уронил его на пол. Он узнал ее, а та, перестав кашлять, в ужасе переводила взгляд с него на меня.
- Как ты… - только и произнес Ник, сжимая кулаки в бессильной злобе.
Перед нами уже не та, пышущая здоровьем, девушка. В ней не осталось дерзости и остроты взгляда. Она тяжело больна. Смотреть на нее в таком состоянии было неприятно. Обычная человеческая жалость, всколыхнувшаяся во мне, вставала передо мной стеной, загораживая страшные моменты в клетке. Но я-то забывать не хотела! Человек, переступивший через грань честности и чистоты души, не может не переступить снова. Или все-таки может? Или есть у человека силы и, самое главное, желание вернуться на единственно правильный путь и больше не переступать через эти пресловутые грани?