- Значит, я головой тогда, в Лесу, ударилась, да? - с издевкой спросила я брата, вспоминая, как видела ночной полет этого огромного существа.
- Вот это да! Какие красавцы! - воскликнул Николас восторженно.
- Их семь, - гордо заметил Экберт. - И пять малышей.
- Но как? - только и спросила я, разглядывая сверкающую золотом чешую драконов.
- Это убежище существовало очень давно. Оно старше наших родителей. Я же говорил, здесь давно готовились к войне.
- Допустим, вы полетите на драконах, - скептически размышлял Николас. - Но этих летающих машин у нас, северян, все равно очень много. Вы не сможете уничтожить их все.
- Пойдемте за мной, - только и сказал Экберт, спускаясь вниз по лестнице, которую я не разглядела вначале.
- Мы что спустимся к драконам? - с опаской спросил Ник, следуя за моим братом.
- Испугался, северянин?
- Нет, просто уточнял, - пренебрежительным тоном ответил на сарказм Экберта Николас.
Мы не спустились к драконам. Где-то на середине мы сошли с лестницы и прошли в другую часть пропасти, образующей огромную комнату, окруженную скалами. В ней находились несколько южан, не обращающих на нас никакого внимания. Собственно, на них я тоже не обратила почти никакого внимания. В этой комнате стояли, лежали, летали, бегали множество существ, начиная от саламандр и кончая летающими конями, о которых я вообще никогда не читала и не слышала. И все эти странные, несовместимые друг с другом животные, сейчас казались чем-то правильным, как будто это место было создано для того, чтобы всех их объединить.
- Скажите, что я не сплю, - произнес Николас дрогнувшим голосом.
- Как вам удалось собрать их всех здесь?
- Мы занимались только драконами и грифонами. А все эти звери сами пришли. Вчера, сразу после того, как ты появилась в наших катакомбах, - ответил мне Экберт, глядя, как несколько белоснежных единорогов одновременно встали на дыбы.
- И что это значит? - в недоумении спросила я.
- Это значит, что завтра утром мы нападем на Север. И мы победим.
Глава 7
- Нет! Что значит мы? Тебе нельзя! - запротестовала я, все еще не в силах отвести взгляда от единорогов.
- Лео, не тебе решать. Это эффект неожиданности. Мы не можем не воспользоваться столькими силами, - запальчиво произнес Экберт. - Неужели ты не понимаешь, сам Юг со всеми его существами встал на защиту своей земли.
- Нет, это ты не понимаешь! Вас разгромят. Спроси Николаса. Ты недооцениваешь Север. В тебе говорит горечь от потери Ренаты.
- Но, Лео, - вмешался Ник. - Может, твой брат прав. Ты только посмотри! Они пришли сражаться!
Я огляделась. Зрелище действительно поражало воображение. Огромное количество животных находилось вместе, и никто никого не трогал. Они странным образом сосуществовали вместе, как будто вышли из волшебных сказок, которые я читала в детстве. Там звери умели разговаривать и жили мирно друг с другом. Нам, людям, стоило бы поучиться этому… Но прежде, чем учиться, прежде, чем жить в согласии, нужно искоренить все зло, которое торжествует в нашем мире. Ему по нраву то, что происходит. Чем больше невинной крови будет пролито, тем лучше.
- И все равно. Почему нельзя подождать? Я доберусь до Края, и тогда…
- Они сожгли наш дом! Вся Равнина превратилась в пепелище, - голосом, в котором сквозила ненависть, сказал Экберт. - Они заразили нас смертельной болезнью. Что ещё они успеют сделать прежде, чем ты достигнешь Края? А если будет слишком поздно?
Я взглянула на Ника и поняла, что и он одобряет решение Экберта. Ну что мне делать против решения мужчин, тем более когда к ним присоединились все животные Юга?
- Экби, но ты можешь погибнуть, - произнесла я последний аргумент, который мог бы задеть любого, но не моего брата.
- И что? Ты думаешь, я боюсь смерти?
- Все боятся смерти. Особенно, когда знаешь ради чего жить, - проговорил Ник, приобнимая меня.
Экберт внимательно посмотрел на нас. И я знала, о чем он думал. Это могли быть он и Рената, но из-за северян она умерла.
Уже позже, когда Ник ушел обратно в лазарет помогать больным, Экберт сказал мне, что одобряет мой выбор. То, что он сумел разглядеть в Николаса много хорошего, не могло не сказаться в его пользу. И на этот раз Экберту было все равно, что Ник северянин.