С этими словами Барк закрыл дверь, но я все равно успела сказать, куда нужно засунуть ему этот завтрак. Больше всего сейчас меня волновало, что с Роем. Я боялась худшего и тешила себя надеждой, что Предвечный не оставил его. В темноте, в этом сыром и безразличном ко всем страданиям месте, очень легко поддаться отчаянию. Я не представляла, как можно выбраться отсюда, как продолжать идти к заветной цели, если ты скована по рукам и ногам. Надежда хоть на что-то хорошее улетучивалась.
- Тебе нужно поесть, - раздался рядом со мной до боли знакомый голос. Его не спутаешь ни с чьим другим.
- Это все, что тебя заботит? Что я не позавтракала?!
Я подошла к запертой двери и коснулась ладонью ее холодной поверхности. Николас даже не зашел внутрь, спрятавшись, как полнейший трус, за дверью.
- Меня заботит лишь моя сестра. А ты… Неужели ты всерьез думала, что я люблю тебя? - спросил Николас ледяным тоном. Мне показалось, что никогда ранее я не слышала от него таких равнодушных интонаций.
- Это был обман?
По моей щеке побежала слеза, но я не стала ее вытирать. Меня ломало изнутри, и те наивные мечты, что я лелеяла совсем недавно, обратились в серый пепел.
- Конечно! Я всегда буду за Владыку. Его власть несокрушима. Как ты могла подумать, что сможешь помешать ему?
Даже в нашу первую встречу Николас не разговаривал так надменно со мной, как будто между нами находилась не тонкая металлическая дверь, а нас разделяли сотни километров. Но эта мысль тут же улетучилась. Я интуитивно ощущала, что в поведении Николаса было что-то не то, как будто его подменили. Возможно, мне просто сложно было принять тот факт, что еще один человек, которого я любила, предал меня, а сознание, уже неясное и туманное, заставляло надеяться непонятно на что.
- Николь тоже так думает?
- Она всегда так думала.
- Зачем ты был рядом со мной все это время? - спросила я то, что со вчерашнего дня пыталась осознать.
- Мне было скучно. Захотелось приключений.
- И как, тебе было весело?
- Да, - глухо раздалось за дверью.
- И я тебе больше не нужна?
Казалось, этими вопросами я пытала сама себя. Я сходила с ума, пытаясь свыкнуться с новой реальностью, в которой больше не будет Николаса таким, каким он был еще недавно. Как будто это не он поддерживал меня во время нашей долгой дороги на Край Севера. Что изменилось здесь, на Юге? Невозможно было так долго лгать, глядя мне в глаза. И почему сейчас мы общались через дверь? Не потому ли, что Николасу трудно смотреть мне в глаза?
- Да, ты мне больше не нужна, - повторил он за мной скороговоркой, в которой я не услышала ни одной эмоции.
- Я тебе не верю, - упрямо возразила я.
- Мне все равно.
- Зачем ты это делаешь? Ник, ведь это не настоящий ты. Что происходит?!
- Я не знаю, о чем ты.
Тон Николаса стал рассеянным. Отчего-то мне показалось, что он сейчас уйдет, и я быстро спросила:
- Ты знаешь, что с Роем?
Несколько секунд за дверью стояла мучительная тишина, а потом Николас произнес:
- Не знаю. Мне пора.
- Постой!
Я вжалась в холодную дверь, лишь бы почувствовать себя ближе к Нику. В глубине души я знала, что это обман. Но я упорно держалась за тонкую, натянутую, словно струна, нить между нами, способную просачиваться сквозь железные двери и сосредотачивать в себе настоящую, ничем не искаженную правду. Ник не мог меня предать! Но тогда почему он находился по другую сторону двери? Почему говорил такие ужасные слова, которые ранили и отнимали последние крупицы надежды?
- Я пришел сюда лишь потому, что хотел извиниться за то, что обманул тебя, - начал Николас немного приглушенно, словно он уже отошел на несколько шагов от того места, где я находилась. - Но я вдруг понял, что извинения не нужны. Ты никто. А перед пустотой извиняться не стоит. Не знаю, что ты там выдумала в своих мечтах, но это не имеет ничего общего с реальностью. В реальности я всегда выберу единственно верный путь. И он далек от твоего.
Больнее кольнуть было просто невозможно. Я медленно сползла вниз, задев поднос с едой у своих ног, и слушала удаляющиеся шаги Николаса, пока они не совсем не стихли. Боль была настолько сильной, что невозможно было сделать вдох. А, собственно, зачем? Зачем дышать, если этот мир уже обречен на гибель? Легче всего было сдаться и больше не страдать.