Потому что я не могу с этим справиться.
Я не могу каждую ночь приглашать Лона в свою постель, желая, чтобы вместо него был Алек.
Но сказать что-либо из этого — значит разрушить чары, удерживающие эту комнату вместе. Наше убежище, вдали от любопытных глаз, болтливых языков и экономических барьеров, разделяющих нас. Мир, созданный нами самими.
Поэтому, вместо того, чтобы ответить ему, я переворачиваюсь на живот и спрашиваю:
— Какой вкус должен быть у нашего свадебного торта?
Это игра, в которую мы начали играть однажды ночью, когда оба были измотаны, но отказывались спать. Игра, в которой мы планируем нашу свадьбу, которая никогда не состоится, наш медовый месяц, наполненный местами, которые мы никогда не увидим, нашу жизнь в хорошо обустроенном таунхаусе, недалеко от больницы, где он будет работать, и от газеты, для которой я буду писать — возможно, колонку сплетен или колонку советов (они всегда были моим любимым чтением).
Мы построили жизнь, достойную того, чтобы мечтать о ней здесь, в этой комнате. Жизнь, которая никогда по-настоящему не начнётся, но за которую я буду держаться ещё долго после того, как она закончится.
Но Алек сегодня не играет в эту игру.
— Мистер Шеффилд вызвал меня сегодня в свой офис, — говорит он.
Я приподнимаюсь на локтях.
— Он знает?
— Нет, — говорит он. — Ну, мне так кажется. Он хотел поговорить со мной о моём будущем. Он знает, что я уже давно хочу стать врачом, и хотя он говорит, что это достойная восхищения цель, мне потребуются годы, чтобы накопить достаточно денег, чтобы поступить в медицинский колледж.
— Но ты копил с одиннадцати лет. Конечно, ты должен быть близок.
Он качает головой.
— Мне осталось ещё два года, как минимум.
— Два года — это не так уж плохо.
Он убирает локон с моего лица.
— Он предложил мне стипендию…
Я сажусь, сияя.
— Алек, это замечательно!
— … на изучение бизнеса, — продолжает он. — Он говорит, что я самый умный сотрудник, который у него работает, включая всех шишек в его офисах, и что я знаю об этом отеле больше, чем сами строители. Имея некоторое формальное образование, он думает, что я мог бы стать его правой рукой, возможно, даже когда-нибудь возьму на себя управление компанией.
— Но, — я хмурю брови, — ты собираешься стать врачом.
— Такая возможность выпадает раз в жизни, — он садится и берёт мои руки в свои, его большие пальцы кружат по моей коже. — Мне не придётся платить за колледж. Я мог бы взять все деньги, которые накопил, и использовать их, чтобы заботиться о тебе, а когда я закончу учёбу, меня будет ждать хорошая работа с гарантированным восходящим продвижением, — он сглатывает. — Я мог бы поддержать тебя, Лия. Мы могли бы быть вместе.
— Нет.
— Нет?
Я качаю головой и встаю с кровати.
— Нет. Ты собираешься стать врачом. Меня не волнует, если мне придётся работать на фабрике рубашек; ты не откажешься от своей мечты.
— Ты говоришь так, как будто имеешь хоть какое-то представление о том, что это влечёт за собой, ты не работала ни дня в своей жизни.
Его голос не жесток, но его слова всё равно жалят.
— Знаю, — говорю я, — но я более чем способна. По крайней мере, я могла бы выполнять какую-нибудь секретарскую работу.
Он наклоняется и садится на край кровати, положив локти на колени.
— Но тебе вообще не придётся этого делать, если я приму предложение мистера Шеффилда. Возможно, я никогда не смогу предложить тебе всё, что может твой жених, — он сжимает руки в кулаки при мысли о Лоне, — но я могу дать тебе хорошую жизнь.
Я подхожу к нему, провожу руками по его волосам.
— Мы можем устроить хорошую жизнь вместе.
Он наклоняет голову и смотрит на меня, а затем руками обхватывает мою талию и притягивает меня к себе.
— Ты говоришь то, что, как мне кажется, ты говоришь? — он практически не дышит.
Так ли это? Мысль о побеге всегда приводила меня в ужас, всё равно, что броситься навстречу неизведанным ветрам и молиться о благополучном приземлении. Но с Алеком мне не нужно беспокоиться о поиске земли. Он — земля под моими ногами.
— Да, — шепчу я.
В этом слове не больше звука, чем в лёгком свисте пламени свечи, и всё же оно рассекает воздух, как удар хлыста.
Это звук решения, поражающего судьбу.
Алек лучезарно улыбается мне, затем пересекает комнату, подходит к своему комоду, выдвигает верхний ящик и достает маленькую декоративную коробочку.