Я ругал себя последними словами, что не могу вырвать Полину, абсолютно равнодушную ко мне, из моего израненного сердца. Ненавидел себя за слабость, но снова и снова торчал ночами под окнами её дома, а потом, возвращаясь домой, забирался в постылую постель, чтобы уставиться в потолок и ждать, пока сон наконец не закроет мне глаза. Боже, как же я нуждаюсь в ней, отчаянно, до сумасшествия, все эти прожитые годы! Одна - отдушина во всём этом тягучем жизненном тумане, когда я, воровски, с чужого аккаунта, захожу в её инстаграм и вижу всю её жизнь, дочку, так похожую на неё. Как жалко, что мало её фотографий, но те, и что есть, и новые, я берегу и храню в своей галерее. Иногда, когда особенно тяжело, включаю и на большом экране смотрю на неё. Время не лечит, не верьте, особенно когда палач - ты сам. Засыпаю под Полинин голос и смех. Слышу будильник, встаю, иду на балкон, курю одну за одной сигарету, собираюсь и иду на работу, где буду забивать свою голову чем угодно, лишь бы отвлечься.
У меня всё отняла моя гордыня. В то время, пока гордость выигрывает, люди теряют друг друга.
Гордыни по отношению к Поле уже давно нет, но и отчаяние отступает, так как появилась надежда, и становится легче. Я уже и забыл, как это хорошо, когда есть возможность что-то исправить.
Завтра вылет. Не важно, как будет, главное, закрыта дверь в прошлое.
Да поможет мне Бог!
10гл Полина. Вспомнить.
Пипец подкрался незаметно! Ну как подкрался, просто он устал и вылез из засады.
А так-то он не уходил.
Раньше я всегда думала, как это не видеть, что родной человек меняется, это очевидно. Как жёны не замечают, что мужья им изменяют, становятся наркоманами или игроманами? Не может человек измениться за мгновение?Нет, не может. Значит, с какой-то точки отсчёта всё покатилось в тартарары. Почему?
Вопросы, вопросы они тревожат меня ,не давая успокоиться. А как всё хорошо начиналось.
Дочка уехала с дедушкой и бабушкой на отдых, а я решила устроить нам с Дёмой романтический вечер. Нам пора задуматься о втором малыше.
Дёма задерживался. Позвонила мужу, не ответил, отправила СМС, молчание. Волнуюсь. А в полночь звонок от Леры, Дёма в наркологической клинике. Шок. Лера обещает приехать и всё объяснить, жду. В голове одна мысль — это ошибка, такого невозможно. Мой Дёма не мог, не мог так поступить. Ничего же не предвещало беды? И снова анализирую последние полгода, должны быть предвестники. И отвечаю сама себе: Так они и были, но я от них отмахивалась. У меня так всё хорошо: успешный муж, красавица дочечка, дом- полная чаша. И ничего не изменится, так будет всегда. Беда может прийти в любой дом, но не ко мне, меня это не коснётся.
Вспоминаю, стараясь анализировать факты. Я сама врач. Было пару раз, когда я замечала излишнюю активность, слегка расширенные зрачки, чрезмерно «хорошее» настроение, повышенную сексуальную активность. Но всё это я списывала на темперамент. А выходит, не заметила слона под носом.
Жду Леру, приходит уже под утро. Разогреваю "романтический" ужин и жду, когда она будет готова говорить.
-Твой полгода плотно сидит на наркоте, не бойся пока только употребление. Он и до тебя в весёлую юность баловался, но, встретив тебя, завязал. Думаешь, почему его богатенькие родители так тебе обрадовались. Они были уверены, что ты сможешь его держать в узде. По- моему мнению примерно полтора года назад он решил, что можно снова попробовать, и попробовал, а потом ещё и ещё, если ты не замечала, значит, мог себя контролировать. А вчера поступил вызов скорой по адресу его дружка, он у нас в разработке. Одному из них стало плохо, а когда приехали, оказалось плохо всем. Твой утром оклемался. Что ты с этим будешь делать, не знаю. Но советую, линяй Поля, забирай дочку, разводись и линяй. Я на таких насмотрелась, будешь бороться, проиграешь. Настаивать не буду, дело твоё. Собирается и уходит, а я сижу на кухне, смотрю на красиво сервированный стол и хочется завыть в голос. А если хочется, что себе отказывать. Наплакалась до икоты. Пошла, навела ванну с пенкой, улеглась и задумалась. Что делать? Извечный вопрос. Решив, что утро вечера мудренее улеглась спать.
Утром понеслась к нему, хорошо знакомые пустили. Дёма каялся, просил прощения, обещал завязать, как я могла не поверить, это же мой Дёма, каждый может оступиться. За прошедшее после этого случая время, он оступался дважды. И это только то, что я зафиксировала. И всё равно верила, говорила, убеждала, угрожала, искала тех, кто может помочь. Читала литературу, плакала от безысходности и снова верила в чудо. Невростеничка.