Не забывай внучек, в самые тяжкие минуты ты не одинок. С тобою Бог.
Нет, дорогая Поля, сейчас я буду бездействовать, ты просто не знаешь, что за эти года я очень хорошо научился не отступать и бороться до конца за вверенные жизни. Да неужели ты думаешь, что, когда на кону стоит наши жизни, я отступлю? Даже не надейся!
Сегодня первая операция, я даю легкий наркоз у нас репозиция голени и ключицы. Все прошло штатно. Рентгеновский контроль показал хороший результат проделанной работе. Операция прошла успешно, но всегда есть шанс, что всё пойдёт не так, как планировал, поэтому не ухожу, а остаюсь на ночь.
Утро, убедившись, что всё хорошо нехотя удаляюсь к себе, пора привести себя в порядок. Через силу встаю, иду в ванну; из зеркала на меня смотрит угрюмый мужик: взлохмаченные волосы, мятая одежда, красные глаза и щетина. В нём тяжело узнать вполне успешного анестезиолога-реаниматолога венской частной клиники Wiener Privatklinik. Но меня сейчас меньше всего колышет, как я выгляжу.
Единственные люди, ради которых я могу перевернуть мою налаженную жизнь, это мама и Полина. Слава богу, с мамой всё хорошо. Она приходит каждый день, приносит любимому сыночку обед и ужин, счастливая, что может видеть его вживую, а не только общаться по телефону. Аппетита нет, но, чтобы её не расстраивать, раздаю мамины контейнеры врачам.
В этот раз Полинка - Малинка легко отделалась. Когда я летел сюда, ещё не зная полного расклада, был готов к худшему, но даже вероятность, что она останется навсегда прикованной к постели, не пугала. Вытащу и буду дышать ей и любить ещё больше, если это мне по силам. При первой же возможности перевезу её с дочерью к себе в Вену. Смету все барьеры и препятствия какие встречу.
И как уже много лет, буду просить у вселенной исполнить только одно моё желание: чтобы женщина, беспомощно лежащая сейчас на кровати, вспомнила меня и свои чувства, которые когда-то ко мне и
У меня сегодня ещё осмотр мужчины 58 лет. Он поступил в терапевтическое отделение с гипертонией, на этом фоне случился гипертонический криз и кровоизлияние. По экстренному сделали МРТ. Обнаружили аневризму. Далее были признаки субарахноидального кровоизлияния. Опасность его в том, что оно может произойти спонтанно и без явных предвестников. Начинается резкой болью, рвотой, характерно психомоторное возбуждение. Захожу в отделении интенсивной терапии, надо сделать люмбальную (поясничную)пункцию. Захожу в процедурную на столе лежит пожилой пациент в показанной при этой процедуре позе эмбриона, а над ним склонились немного смущенная медсестра. Пригляделся, наш дедок находящийся в явно неадекватном состоянии, залез под халат пышнотелой медсестре и смачно наглаживает ей задницу, нашёптывает при этом: Какая жопа! Какая жопа! Медсестричка сделать ничего не может, руки- то у нёё заняты и только понимающе улыбается. Прихожу на помощь быстро заканчиваю процедуру. А потом всей нашей компанией пытаемся отодрать руки пациента от той самой шикарной жопы. Я понимаю как и девушка, что мужчина не виноват, у него после приступа снижена критичность мышления, одним словом, он не в себе. Зато процедура прошла быстро и безболезненно.
А потом, обращаясь к "потерпевшей", добавляю: Не стесняйтесь, когда-нибудь вы будете вспоминать этот случай с улыбкой. Поверьте, не каждой попа удостаивается такого обожания от мужчины находящимся при этом в таком тяжёлом состоянии. Может, вы ему жизнь спасли. Она мило улыбается и уходит, а я ,провожая взглядом пациента, которого увозят, думаю: Не перевелись в России мужики, которые даже в критической ситуации найдут красивую жопу и не упустят свой кайф.
И поклон нашим милосердным и професинальным медсестрам, которые с пониманием относятся к своим пациентам.
Разворачиваюсь и иду к Полине ловить свой кайф, мне её аппетитная попка пока не обломится. Но я не огорчаюсь, столько ждал, ещё подожду.
А пока, ни шагу назад.
12 гл. Полина . Шанс.
Не засоряйте свою память обидами, а то там может просто не остаться места для прекрасных мгновений.
Сейчас я анализирую начало наших отношений с Дёмой. Если бы не амнезия, мы вряд ли бы стали парой. Я просто бы ушла в другую академию. Но на фоне моей депрессии мне показалось, что это круто, что мужчина за меня любому пасть порвёт. И даже его излишняя жестокость, и наглость не пугали. Никаких предостережений я тогда не слышала. Хотелось, чтобы рядом была скала.
Ну и пусть, отвадил всех моих подруг. Осталась только Лера, наверно её он не трогал, потому что считал её напарником по оружию. Когда я попала в беду, они вдвоём разбирались со сворой моих обидчиков. Я не настораживалась, когда кто-то, осмелившийся ему перечить, через какое-то время увольнялся и даже уезжал. Нет, за всё время нашего брака я ни разу не чувствовала на себе его методы. Мне доставалось только опека, пусть иногда и чрезмерная и любовь.