Лифт плавно поднимался, раздалась мягкая трель, двери разомкнулись.
Никого, лишь звенящая тишина, Алекс поднял голову и замер в ожидании ее решения: уйдет или останется.
Она не помнила, кто первый потянул другого к двери номера. В сущности, это было неважно, ее волновало лишь, как быстрее очутиться в его объятиях.
Алекс никогда за собой ничего подобного не замечал. Он пользовался девушкой, чтобы заглушить боль, и в то же время интуитивно чувствовал, что она использует его тем же образом.
Алекс не мог насытиться ею. Так бы до скончания века обнимал это горячее тело, дрожа от прикосновения ее рук и ног!
В номере было темно, в открытые двери балкона лился лунный свет, доносились томные песни лягушек и интимное шипение ящериц. Бермудские ночи созданы для любви.
Она хотела его немедленно. О, пожалуйста! Не желала ждать, не могла ждать.
Алекс застонал, опьяненный ее мгновенной отзывчивостью. Ему тридцать шесть, он ведущий адвокат с развитым чувством ответственности и здравым смыслом... Но сейчас ему на все плевать.
Он знал, что в такой романтичный, тихий вечер ему следует любить ее с нежностью, неторопливостью и вниманием, но она выгнула спину и напрягла бедра. И Алекс понял, что пропал.
На возню с кружевными трусиками ушло несколько секунд. Возможно, Алекс действовал немного грубо — она тихо вскрикнула, выражая протест, но кто обращает внимание на мелочи в момент экстаза?
Почти одновременно они достигли пика наслаждения.
Когда к Санчии наконец-то вернулась способность соображать, она никак не могла взять в толк, как очутилась здесь.
Почему? Она никогда не совершала столь безрассудные поступки!
Девушка задвигалась, и он убрал руку. Не глядя на своего неожиданного любовника, она подобрала с пола платье и стала шарить в поисках трусиков.
— Ты это ищешь?
Санчия чуть со стыда не сгорела.
Она выхватила тонкую полоску кружев из его загорелой руки, стараясь не встречаться с ним глазами.
Мы уподобились животным! Господи, он даже не раздет!
Только большое горе могло толкнуть ее в его объятия. Вероятно, она слишком много выпила и мало ела сегодня. Санчия прижала руку к губам и бросилась в ванную.
В порыве вожделения они забыли даже о средствах контрацепции! Девушка с ужасом прижала полотенце к дрожащим губам.
Что он обо мне подумает?
— Ты в порядке?
Девушка мысленно воздала хвалу своим длинным волосам, в которых можно спрятать перепачканное косметикой лицо.
— Прекрасно. — Ее голос звучал бесцветно.
— Я не понял, что ты слегка перебрала. Думал, ты контролируешь ситуацию. Никогда бы не привел тебя сюда, догадайся я об этом раньше.
Мужчина брал вину на себя. По страдальческим ноткам в голосе Санчия догадалась, что он тоже сожалеет об их необъяснимом порыве.
— Не переживай. — Ей никак не удавалось справиться со смущением, голос предательски сорвался. Этот человек все еще оставался для нее незнакомцем, которому она не в силах объяснить, что стыдится происшедшего не меньше, чем он. Чем быстрее она покинет этот номер, тем лучше.
— Это не должно было случиться, — попытался объяснить он.
— Не должно.
— Я вызову такси и отправлю тебя домой.
Девушка подняла на него глаза. У нее и сейчас замирало сердце при виде этих нежных и чувственных губ.
— Да. — А что ты, собственно говоря, ожидала? Что такой мужчина захочет от тебя нечто большее, чем допуск к телу?
—А пока сделаю тебе кофе, — нашелся Алекс.
Когда пять минут спустя Алекс захотел проведать девушку, то обнаружил комнату пустой. Он заметил приоткрытую дверь и вышел в тихий коридор. Работал лифт. Должно быть, это она ехала вниз. Алекс толкнул дверь запасного выхода, и тут же влажный воздух ворвался в помещение, послышалось шипение ящериц под аккомпанемент бормочущего моря.
Он увидел ее вдалеке — одинокая фигура, освещенная прибрежными фонарями. Девушка ступала по розовому песку, покачивая сандалиями в руке.
Она даже лифта не дождалась, так ей не терпелось уйти, воспользовалась пожарным ходом.
Алексу стало не по себе. Ему ее не догнать, даже если он станет скакать через две-три ступеньки. Сама пришла к нему и сама ушла без расспросов, без упреков, без слез, не желая общаться ни с ним, ни с кем-либо еще.
А она уже сейчас, возможно, беременна его ребенком...
Алекс досадливо поморщился: нельзя быть таким беспечным.
Остается надеяться, что она принимает противозачаточные таблетки.
Алексу хотелось окликнуть ее, остановить, вернуть, но тут из ресторана на террасу вывалила толпа гостей, и он окончательно потерял девушку из виду. Ему вдруг сделалось тоскливо: в его жизни нет ничего постоянного, даже случайная незнакомка, подарившая ему ночь любви, норовит быстрее исчезнуть.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Присяжных приводили к присяге.
Когда дойдет очередь до нее, ей следует встать. У Санчии заныло под ложечкой.
Зал с высокими арочными окнами и темными стенами нагонял страх, да и адвокат, высокий, уверенный в себе мужчина, стоящий у кафедры, вызывал у нее приступы паники. Раньше ей никогда не доводилось принимать участие в суде.
Ее отобрали в качестве присяжной по делу об изнасиловании. Санчия хотела исполнить свой долг, кроме того, работа в суде могла доказать ей самой, что она снова может жить нормальной жизнью.
Перед ней положили Библию, и она поднялась на дрожащих ногах, готовая произнести слова клятвы.
— Минутку. — От зычного, требовательного голоса, казалось, завибрировали панели на стенах. Санчия замерла.
Человек обращался к судье, но его глаза не отрывались от девушки ни на минуту. Умный, пытливый взгляд. Мужчина был хорош собой, серые глаза, оливковая кожа, черные брови вразлет, блестящие черные волосы под белым париком, крепкая фигура под мантией адвоката.
— Боюсь, мы хотим дать отвод.
Взоры присутствующих обратились к Санчии. Ей вдруг показалось, что он уличает ее в связи с преступностью. Пот выступил у нее на лбу, бледно-зеленый жакет сдавил грудь.
— Мы просим замены.
Его слова звучали скорее как приказ, чем как просьба. Санчия подумала, что ее нога сейчас подвернутся и она упадет. Она побледнела, в глазах застыл немой вопрос «за что?». Но мужчина и бровью не повел.
Алекс облегченно вздохнул. Ему удалось получить передышку. Все, что он хотел, увидев Санчию, входящую в зал суда, — это услышать ее имя, потребовать замены, а затем не дать ей возможности уйти.
Ему необходимо получить ответы на свои вопросы: куда она делась, когда сбежала от него тогда? Как и где жила два года? И почему, едва завидев его в зале, не бросилась к нему со словами извинений? Это притом, что несколько раз ее взгляд задерживался на нем. Алекс приказал себе успокоиться. При виде этих янтарных глаз он, как и в первый раз, чувствовал волнение.
Вероятно, она все спланировала заранее, решила насладиться его смущением, точно зная, что ее присутствие не просто смутит, а низвергнет его на землю. Только уверенности в ней что-то маловато, и глаза смотрят испуганно.
Кто-то дал ей стакан воды и усадил на диван в отдельном кабинете. Санчия едва не упала на пол, когда дверь открылась и появился адвокат, отвергший ее участие в процессе.
Алекс Сабре. Она не помнила, кто сказал ей его имя.
— Привет, Санчия. — В ее горле мгновенно пересохло, когда она увидела, как он прикрывает за собой дверь. — Я и не думал, что ты все еще тут. — Голос адвоката звучал приторно и зловеще. — После того, как в тот раз обошлась со мной, выбросила, как ненужную вещь.