Хорзу отправили на Мир Шкара частично в качестве наказания, а частично для его же защиты. Группа мутаторов составила заговор с целью активировать древние силовые агрегаты астероида и увести его из идиранской сферы влияния, чтобы их дом и биологический вид остались нейтральными в войне, которая неизбежно шла к ним. Хорза узнал о заговоре и убил двух его участников. Суд Академии военных искусств на Хейборе (главная власть на астероиде во всем, кроме своего названия) пошел на компромиссное решение, которое удовлетворяло, с одной стороны, общественное мнение, требовавшее наказать Хорзу за убийство мутаторов, а с другой – их собственное чувство благодарности убийце. Перед судом стояла трудная задача, поскольку большинство мутаторов были отнюдь не в восторге от идеи сохранения статус-кво, то есть пребывания в сфере влияния идиран. Отправив Хорзу на Мир Шкара с приказом оставаться там несколько лет (и ограничившись этим наказанием), суд надеялся удовлетворить обе заинтересованные стороны, каждая из которых считала бы, что ее мнение восторжествовало. И старания суда увенчались успехом в том смысле, что мятежа не произошло, Академия осталась главной властью на астероиде, а спрос на услуги мутаторов стал высоким, как никогда за все время существования этого уникального вида.
Хорзе в некотором смысле повезло. У него не было ни друзей, ни связей, родители его умерли, клан практически прекратил существование – остался только он. В обществе мутаторов важную роль всегда играли семейные узы, и, не имея ни влиятельных родственников, ни друзей, которые заступились бы за него, Хорза, возможно, отделался легче, чем мог рассчитывать.
Снега Мира Шкара остужали подошвы Хорзы меньше года. Вскоре он покинул эту планету, поступив на службу к идиранам; те вели войну против Культуры как до, так и после того, как война была официально названа таковой. За время пребывания на планете у него завязались отношения с одним из находившихся там четырех мутаторов – женщиной по имени Кьерачелл, которая не соглашалась почти ни с чем, во что верил Хорза, и все же любила его душой и телом. Хорза знал, что, когда он покинул планету, больше переживала она, а не он. Он был рад этой связи, девушка ему нравилась, но он не чувствовал ничего такого, что обычно чувствуют люди, когда влюбляются, и ко времени отъезда эта связь ему начала (только начала) приедаться. Тогда он сказал себе, что так оно к лучшему, что Сро будет только хуже, если он останется, что он уезжает отчасти ради нее. Но когда Хорза в последний раз заглянул в ее глаза, он прочел там такое, что воспоминание об этом долгое время не доставляло ему ни малейшего удовольствия.
До него доходили слухи, что женщина все еще там, и он думал о ней, и вспоминать о ней было приятно. И чем больше Хорза рисковал своей жизнью, чем больше проходило времени, тем сильнее хотелось ему снова увидеть ее, тем сильнее тянуло его к тихой, безопасной жизни. Он представлял себе встречу, ее взгляд, когда он вернется… Может, она забыла о нем, а может, завязала роман с другим мутатором – служащим базы на Мире Шкара, но Хорза не мог в это поверить по-настоящему, такая возможность была для него своего рода страховкой.
Сближение с Йелсон, возможно, сделало его жизнь немного труднее, но он старался не вкладывать слишком многого в их дружбу и совокупления, хотя был абсолютно уверен, что и Йелсон в их отношениях интересовали только эти две составляющие.
Он собирался, если получится, выдать себя за Крейклина или, по крайней мере, убить его и захватить власть на корабле и надеялся, что сможет обойти относительно слабую идентификационную защиту компьютера «ТЧВ» либо попросит сделать это кого-нибудь другого. Потом он намеревался направить «Турбулентность чистого воздуха» к Миру Шкара, встретиться, если выйдет, с идиранами, а не выйдет – все равно придерживаться своего плана, исходя из того, что господин Адекватный (ласковое прозвище, которым мутаторы на Мире Шкара окрестили Дра’Азона – существо, охранявшее планету) пропустит его через Барьер Тишины после неудавшейся попытки идиран провести Дра’Азона при помощи выпотрошенного чай-хиртси. Он предполагал также, что даст возможность остальным членам отряда (если это будет возможно) выйти из игры.
Одна из трудностей состояла в том, чтобы правильно выбрать время устранения Крейклина. Хорза надеялся, что шанс сделать это представится на Ваваче, но составлять конкретные планы было нелегко, потому что своих планов у Крейклина, казалось, не было. А если ему задавали вопросы, то он просто говорил о «возможностях», которые «непременно возникнут» в связи со скорым уничтожением орбиталища.
– Эта сволочь врет, как нанятый, – сказала Йелсон как-то ночью, когда они были на полпути от Марджойна к Вавачу.
Они лежали бок о бок в их общей – отныне – каюте, ночью, в темноте корабля, на тесной кровати в условиях половинной гравитации.
– Что-что? – спросил Хорза. – Ты что, думаешь, он так-таки не собирается на Вавач?
– Нет-нет, на Вавач он собирается, но не потому, что там есть неизвестные возможности для успешной операции. Он летит играть в Ущерб.
– Какой Ущерб? – спросил Хорза, поворачиваясь к ней в темноте; обнаженные плечи Йелсон лежали на его руке. Он чувствовал их легкое прикосновение к своей коже. – Ты имеешь в виду большую игру? Настоящую?
– Да. Я говорю о самом Кольце. В последний раз это были всего лишь слухи, но чем больше я об этом думаю, тем убедительнее они мне кажутся. Вавач – это наверняка, при условии, что им удастся набрать кворум.
– Игроки Кануна Уничтожения, – тихонько рассмеялся Хорза. – Как ты думаешь, Крейклин собирается смотреть или участвовать?
– Он, я думаю, попытается играть. Если он не врет про свои способности, ему, возможно, даже позволят участвовать, если только он сможет сделать ставку. Считается, что именно так он и заполучил «ТЧВ» – не в Кольцевой игре, но дело, вероятно, было серьезным, если на кон ставили корабли. Но я думаю, что он будет готов просто смотреть, если его не допустят. Уверена, что это и есть причина наших маленьких каникул. Он, возможно, попытается выдумать какой-нибудь предлог или отыщет мнимую возможность, но настоящая причина именно в Ущербе. Может, он слышал что-то, может, он догадался, но это, черт побери, очевидно… – Голос женщины замер, и Хорза почувствовал, как ее голова закачалась на его руке.
– А кто-нибудь из завсегдатаев?.. – спросил он.
– Галссел. – Теперь Хорза кожей почувствовал, как Йелсон кивнула своей легкой головой с короткими волосами. – Да, он там появится, если возникнет малейшая возможность. Он сожжет двигатели «Ведущей кромки», чтобы попасть на большую игру в Ущерб. А судя по тому, как в последнее время все шло в этом захолустье, сколько предоставлялось разнообразных возможностей и легких прогулок, не могу представить, чтобы он упустил такой шанс – В голосе Йелсон слышалась горечь. – Что до меня, я думаю, Крейклин спит и видит себя Галсселом. Для него этот тип – настоящий герой. Черт бы его драл.
– Йелсон, – сказал Хорза в ухо женщины, и от прикосновения к ее волосам у него защекотало в носу. – Во-первых, как Крейклин может спать и видеть, если он никогда не спит? И во-вторых: что, если у него в этих каютах стоят жучки?
Ее голова быстро повернулась к нему.
– Да и хер с ним. Я его не боюсь. Он знает, что я в отряде одна из самых надежных. Стреляю не раздумывая и не накладываю в штаны, когда становится жарко. И еще я думаю, что вожака лучше, чем Крейклин, нам не найти, и он об этом знает. Обо мне можешь не беспокоиться. Ну а если что… – Он опять почувствовал, как шевельнулись ее плечи и голова, и понял, что она смотрит на него. – Если я получу выстрел в спину, то ведь ты сведешь счеты с тем, кто это сделает, а?
Хорзе такая мысль не приходила в голову.
– Разве нет? – повторила она.
– Да, конечно, сведу, – ответил он.
Йелсон не шелохнулась. Он слышал ее дыхание.