У нее внезапно пересохло во рту. Ноздри его расширились, словно он к чему-то принюхивался; в Дани же рождалась какая-то странная, непривычная уверенность. Он вдыхал запах, исходивший от ее тела, словно настраиваясь на восприятие только ее — единственного и неповторимого — аромата. Аромата, который, сгорая от желания, источало все ее существо. Да поможет ей Бог!
— Эбби заснула, — нервно выпалила Дани.
В мягком полумраке сверкнула его улыбка, улыбка изголодавшегося мужчины, уверенного во взаимности.
— Давай-ка я уложу нашу маленькую крикунью. Тебе надо отдохнуть.
Она не стала возражать, когда он бережно забрал у нее малышку. Однако, отдав Абигайль, тут же почувствовала сильнейшее смущение: грудь ее была обнажена, так как ночная рубашка спереди осталась полностью расстегнутой; в других же местах тонкая ткань, насквозь промокшая от молока, плотно прилипла к ее телу, сделавшись совершенно прозрачной. Ник не только не отвел глаз, но, напротив, смотрел на нее словно завороженный. В его взгляде читалось откровенное восхищение. За прошедшие девять месяцев Дани сильно изменилась: благодаря материнству ее формы округлились.
— Я никогда не видел… никогда не думал… — Не договорив, он шумно вдохнул воздух. — Ты очень красивая, дорогая.
Она подобрала края ночной сорочки. Ну что ей на это сказать? «Спасибо» тут вряд ли уместно.
— А ты… уедешь, когда уложишь Эбби спать? — спросила она.
— Здесь я уж точно не останусь. Она не должна задавать вопросы. Но где уж ей удержаться? Хотя, конечно, лучше бы пропустить его слова мимо ушей.
— Почему же?
— Я не займу место другого мужчины в этой постели.
— Я и не думала приглашать тебя лечь со мной в постель. И, кстати, замечу, что мы никогда не делили с Питером эту постель.
— Но вы делили с ним эту комнату. — И, даже не пытаясь скрыть свое отвращение, добавил: — И этот дом.
— Это так ужасно? — подавленно спросила она. — Не могу же я притвориться, будто мы никогда не были женаты.
— Я и не прошу тебя притворяться. — Он прижимал к себе Абигайль так естественно, словно не первый день был отцом. — Но и место его я не займу.
— Ты бы никогда и не смог, — заявила Дани.
Питер всю жизнь оставался маленьким мальчиком, лишь игравшим роль взрослого мужчины. Ник же — мужчина, выполняющий мужскую работу.
— Прости. Я знаю, тебе его недостает. Великодушно с его стороны, особенно если учесть, как он относился к Питеру. Но печальная правда заключается в том, что она нисколько не скучает по покойному мужу. Безусловно, жаль, что он умер. Просто у нее нет чувства утраты.
— Я ни на что не жалуюсь. Отвернувшись, он тем самым как бы закрыл тему.
— Переодень ночную рубашку и постарайся немного поспать, дорогая. Уверен, довольно скоро наша дочь снова захочет есть. Свяжись со мной, если тебе опять понадобится помощь.
— Хорошо. — Он направился к двери, и тут, забыв об осторожности, она окликнула его: — Ник…
Он посмотрел на нее через плечо.
— Да?
— Просто хочу, чтобы ты знал. От тебя я уже получила гораздо больше, чем от Питера. — Уловив немой вопрос в его взгляде, она кивнула в сторону их дочери: — Много лет я мечтала о ребенке. Отчаянно хотела. Питер, впрочем, не смог бы подарить мне Абигайль.
— Что значит «не смог бы»?
— Питер был бесплоден.
Ник уложил Абигайль в колыбельку и долго и внимательно смотрел на нее перед тем, как проститься.
— Спокойной ночи, принцесса, — прошептал он.
— МИСТЕР КОУЛТЕР.
Он улыбнулся, услышав, как компьютер пытается имитировать его шепот.
— Да, Гемма? В чем дело?
— ОБЪЯСНИТЕ СВЯЗЬ МЕЖДУ ОДНИМ ОТПРЫСКОМ ЖЕНСКОГО ПОЛА, КЕННИ ДЖИ И УДАЧНОЙ ПОПЫТКОЙ КОРМЛЕНИЯ.
— Кенни Джи помог Дани расслабиться настолько, что ей удалось покормить малышку.
— ДЛЯ УСПЕШНОГО КОРМЛЕНИЯ НЕОБХОДИМА МУЗЫКА?
— Похоже, что да. — Наступила тишина. Взглянув на Абигайль, Ник сказал: — Не волнуйся, малышка. Теперь уже скоро. Обещаю.
— Мне все равно, что тебе сказал мистер Коултер, — заскрежетала зубами Дани. — Миссис Коултер последние две недели слушает одного Кенни Джи. Немедленно выключи!
— КЕННИ ДЖИ НЕОБХОДИМ ДЛЯ УДАЧНОЙ ПОПЫТКИ НАКОРМИТЬ ОТПРЫСКА ЖЕНСКОГО ПОЛА.
— Если ты сию же минуту не выключишь Кенни Джи, попытка накормить отпрыска женского пола точно окажется неудачной. Тебе ясно, несчастная ты куча проводов?
— ПОЖАЛУЙСТА, ИСПОЛЬЗУЙТЕ НАДЛЕЖАЩУЮ ФОРМУ ОБРАЩЕНИЯ, КОГДА ВЫСКАЗЫВАЕТЕ ПРОСЬБУ.
— Гемма! Выключи эту музыку. — Поскольку Гемма сразу не подчинилась, то Дани грозно потребовала: — Тревога на уровне безопасности номер один. Сообщи мистеру Коултеру, что я отклоняюсь от своего обычного режима.
— ПРОШУ ПОДТВЕРЖДЕНИЯ. ТРЕВОГА НА УРОВНЕ БЕЗОПАСНОСТИ НОМЕР ОДИН?
— Подтверждаю.
Ровно через пятнадцать секунд раздался телефонный звонок.
— Я уже еду. Что случилось?
— Скажи Гемме, чтобы выключила Кенни Джи.
— Что?
— Что слышал! Пусть включит любую другую музыку, или я перережу все провода.
— Гемма!
В ту же секунду в динамиках зазвучала музыка Моцарта.
— Спасибо, — поблагодарила она и положила телефонную трубку.
Ник стоял перед телеэкраном, борясь с самим собой. Нужно поступить правильно, сделать нравственный выбор. Его хватило ровно на полминуты.
— Включить монитор, — резко потребовал он, уступив темной стороне своей натуры.
Экран сразу ожил. Дани сидела в кресле-качалке в детской и кормила Абигайль. Благодаря хорошей фотокамере цветное изображение было ярким и отчетливым. Сначала он увидел матовую кожу с синими прожилками вен, затем крошечные пальчики, схватившие мягкую грудь жены. Абигайль удовлетворенно причмокивала; из уголка ее сморщенного ротика стекала тоненькая струйка молока. Через каждые несколько минут она начинала размахивать ручкой, которая, правда, неизменно возвращалась к Дани на грудь — к источнику пищи.
— Включи звук, — приказал он и сам едва узнал собственный голос.
— МИСТЕР КОУЛТЕР?
— Я сказал «включи звук», Гемма.
— ПРОИСХОДИТ ЧТО-ТО НЕОБЫЧНОЕ?
— Да, Гемма.
— ПОНЯТНО.
— Гемма, да дай же звук, в конце-то концов.
Но Гемма почему-то не отреагировала. На экране было видно, как Дани резко вскинула голову вверх, и он понял, что она что-то говорит. Ник раздраженно нахмурился. Если бы Гемма исполнила его распоряжение, то сейчас он слышал бы, что именно говорит его жена. Через секунду она встала и торопливо вышла из комнаты.
— Просто замечательно! Куда, черт возьми, она… — Тут около него пронзительно зазвонил телефон, и, чертыхаясь про себя, он снял трубку. — Коултер, — отрывисто произнес он. — Слушаю.
— Ник? Это Дани. У тебя все нормально? Застигнутый врасплох, он не сразу ответил.
— Все в порядке. Почему ты спрашиваешь?
— Гемма сообщила мне, что ты отклоняешься от своего обычного режима. У тебя что-то случилось?
— Ничего не случилось. — Он закрыл глаза.
— Гемма сказала…
— С каких это пор ты стала слушать, что говорит Гемма?
— С этой минуты. Я еду к тебе. Внезапно он вспыхнул от гнева.
— Если ты здесь появишься, то это значит, что тебе придется туг остаться. Поняла?
Он услышал вздох и почувствовал, что она прильнула к нему всем телом. Ник сжал руку в кулак так, что ногти впились в ладонь. Он сгорал от желания превратить этот вздох в стон наслаждения, заново изучить каждый сантиметр ее драгоценного тела.
В ночь зачатия Абигайль они занимались любовью дважды. Один раз — в отчаянной спешке, словно чего-то опасаясь. Но второй раз… Господи, помоги! Его до сих пор преследуют воспоминания той ночи. Тот второй раз был поистине волшебным. Ему никогда еще не встречалась столь открытая, столь откровенная женщина, которая бы с такой щедростью и нескрываемой радостью дарила мужчине свою плоть. И не только ее. Она доверила ему при этом и свое сердце, и свою душу. И он по сей день остается их верным и преданным хранителем. К несчастью, она все еще запретный плод для него.