И под свой мерзкий ржач удаляется, парни перехватывают Глеба и держат с двух сторон, вид у него, что он готов в любую секунду бросить и разорвать глотку этому придурку Исаеву.
А мне становится больно, обидно, досадно, стыдно за то, что я пробыла здесь десять минут, а меня уже окунули в грязь и я доставила неприятности Глебу. Оборачиваюсь, осматриваюсь в поисках того, на чем бы я смогла свалить домой, оставаться больше здесь не хочется, я поняла, что даже здесь многие знают, что Дана невеста Глеба, а я как любовница. Это унизительно.
Вздрагиваю от прикосновения к своим плечам, поворачиваюсь, Глеб.
— Малышка все хорошо? Прости, что ты стала свидетелем всего этого.
— Не надо Глеб, не нужно было меня сюда привозить, ничем хорошим это не закончится. У тебя из-за меня только проблемы, а у тебя еще гонка. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, потому что ты разозлился. И Глеб… я не буду… не смогу… не хочу… быть в роли любовницы, пока жена ждет дома. Я лучше поеду.
— О чем ты? Какая нахрен любовница? — он сильнее хватает меня з плечи, впивается пальцами больно и точно до красных отметин. — Говорю один раз и лучше тебе это зарубить на твоем прекрасном носике. ТЫ-МОЯ! ТОЛЬКО МОЯ! МОЯ ДЕВУШКА, А Я ТВОЙ! ТОЛЬКО ТВОЙ! И не смей принижать свою значимость, я за тебя убью, ты теперь со мной, под моей защитой, никому не позволю тебя обидеть и только пусть попробует кто-нибудь хоть пальцем тронуть тебя, сразу их не досчитается!
По моей щеке скатывается слезинка, а потом еще одна, но это слезы радости и облегчения.
— И даже друзей оставишь без пальцев? — с улыбкой произношу.
— Ну насчет этих болванов я подумаю. Прекращай плакать, — поцелуями собирает каждую слезинку, — ты сердце мне рвешь своими слезами.
— А то, что он сказал про Дану, она все также твоя невеста? Глеб просто я не смогу быть на втором плане, это не для меня…
— Ты никогда не будешь на втором плане, ты одна единственная для меня. Дана мне не невеста, больше, и никакой свадьбы не будет. Ты веришь мне? — поднимает пальцем мой подбородок. Я всматриваюсь в его глаза, в которых я вижу свою погибель. Он либо вознесет меня, либо растопчет, что я буду собирать себя по частям. Я люблю его и хочу верить ему. И самое главное, он говорит правду, я вижу, я чувствую это.
— Верю. — шепчу и сама тянусь за поцелуем. Поцелуй получился быстрым, но таким нежным и чувственным, что я для себя все решила.
Я возвращаюсь обратно и понимаю, что я опять на этом злосчастном треке, когда парень в рупор вещает, чтобы Глеб и Гордей готовились к заезду.
— Обещай, что с тобой все будет хорошо? Обещай, что вернешься ко мне?
— Женщина, ты будто на войну меня провожаешь. — ему смешно блин.
— Смешно? А вот мне нет и это сродни на войну для меня! Этот Гордей ненормальный, я переживаю.
— Тише малыха, я вернусь. Я всегда буду возвращаться к тебе, — целует в кончик носа, — парни, она на вас, отвечаете головой.
Я в шоке.
— Глеб, не стоило даже в слух произносить это. Можешь быть спокоен, глаз с нее не спустим.
— Мира, никуда слышишь, никуда не отходи, всегда будь рядом с ними. Чтобы ни случилось. Я быстро, ты даже глазом моргнуть не успеешь. Ты меня поняла?
— Да! Пожалуйста, будь осторожен!
— Всегда! — чмокает меня в губы и уходит все дальше и дальше от меня. А я осталась стоять среди трех здоровяков. Рома, кстати, выиграл заезд, чему я искренне рада.
— Сейчас он ему надерет зад. — веселья Ярослава обнадеживает, он уверен в положительном исходе для Глеба.
Перед ними вышла жгучая брюнетка в коротком топе, юбке, похожая больше на ремень и ботфортах на двадцатисантиметровых каблуках, от чего кажется, что ее ноги буквально от ушей, она красивая. В руках у нее платок.
— Готовы мальчики? Победителю сегодня достанусь я! — говоря это, она смотрит только на Глеба, не трудно догадается кому была адресована сия речь, и нужно быть полной дурой, чтобы не понять, что они спят.
Точнее спали.
Надеюсь.
Обломишься сучка.
Глеб ее даже и взглядом не удостоил, она недовольно поджала губы.
Ой, посмотрите, мы еще и обижаемся.
— Какого хрена блин.
— Малыха? Ты чего?
— А, не обращай внимания.
— А, ревнуешь что ли? Не парься, ему нужна только ты.
В заезде три круга, в первом и втором Гордей был всегда на пару метров впереди, от чего он ликовал, но по расслабленному лицу Глеба было видно, что все идет как надо, как задумал. Он усыпляет его бдительность, показывает, что соперник сильнее, быстрее. На середине третьего круга Глеб начинает его обгонять, впереди поворот и сужение дороги. Гордей злой, его глаза полыхают ненавистью и когда они поравнялись, Исаев подрезает его, от чего Глеб уворачивается вправо на огромной скорости, чтобы уйти от столкновения. Глеб летит на камень и мне кажется, что все конец, но он заезжает на этот булыжник и прыгает с него как с трамплина, набирает скорость и вырывается вперед, пересекает финишную черту.