Мне становится так невыносимо больно, что приходится закрыть ладошкой рот, иначе мой крик и стоны услышат все. Второй рукой сжимаю кулак, что ногти впивается в кожу до крови, в надежде, что физическая боль все-таки приглушит душевную.
Но это ни черта не помогает!
Переворачиваюсь на живот и утыкаюсь лицом в соседнюю подушку и меня тут же с головой окутывает запах Глеба, его я ни с кем не перепутаю.
Он был тут. На вот этой самой подушке лежал.
Вот только зачем он приходил? Что ему нужно было? Оставался бы со своей дорогой невестой!
Какая же я наивная ДУРА! КАК? Как я могла поверить во всю ту чушь, что он так умело вбивал в мою голову и глупое сердечко!
Но теперь то я видела все своими глазами, а они не врут, я видела каким он был счастливым и влюбленным рядом с ней, как он нежно и страстно целовал ее! Больше он меня не обманет, потому что не поверю ни единому его слову!
НЕНАВИЖУ!
«Ааааа!» — кричу в подушку, не в силах сдерживать себя, иначе меня разорвет как бомбу.
— Малыха… — Ярик крепко стискивает меня в своих руках, прижимает к себе, утыкается носом в затылок и тяжело дышит.
Не слышала, как он зашел.
Так мы просидели минут десять, пока я от усталости не замолчала и не повисла у него на руках. Он ничего не говорил, просто молча был рядом и я благодарна ему за это.
— Прости меня… нас… — мотыляю головой, они точно ни в чем не виноваты.
— Вы спасли меня, если бы не вы… Вы не могли знать, что Гордей такое задумает…
— Этого стоило ожидать, ведь мы знали на что он способен, он только и ждал, когда же у Глеба появится слабое место, через которое он сможет его уязвить, сделать ему больно, Лизу то он не посмеет тронуть.
Слабое место? Это я что ли?
— Нет, нет, нет, Яр, хватит пожалуйста! Ты не понимаешь, о чем говоришь, я для него пустое место, ничего не значу. — он хочет меня перебить, но я закрываю ладонью его рот. — Я знаю, что я видела, я знаю, что он не пришел мне на помощь, он предал меня! И если я для тебя… вас всех что-то значу, ты не думай, я понимаю, что вы его друзья и будите с ним, чтобы ни случилось, но, если я не безразлична вам, не говорите мне больше о нем ничего, не хочу ничего слышать и видеть его.
Яр тяжело вздыхает, словно я возлагаю на него непосильный груз.
— Хорошо малышка, но одно скажу, тебе стоит поговорит с ним, на все, что ты видела, есть свои причины и объяснения. Он винит себя и очень сожалеет о том, что с тобой произошло. Я могу только представлять, что ты сейчас испытываешь, ты имеешь полное право на те эмоции, что сейчас в тебе, но я надеюсь, что ты остынешь и подумаешь обо всем на холодную голову и примешь правильное решение. Вы созданы друг для друга, и он любит тебя больше всего на свете. А теперь тебе нужно перекусить, я услышал возню твоего желудка еще раньше, чем ты проснулась. — на тумбочке стоит поднос с едой, все очень красиво и аппетитно, но от одной мысли, что мне придётся есть, начинает тошнить, но мне также не хочется обидеть моего друга, который старался для меня и мне нужно скушать хоть что-то. — Малыха налетай, не стесняйся.
— После того, что вы видели, не мне вас стесняться… — я осекаюсь, это вырвалось раньше, чем успела подумать. — Прости.
— Мира, тебе не за что извиняться. Это мы все должны вымаливать у тебя прощение.
— Скажи, что вы сделали с теми…
— А ты как думаешь? Уверенна, что хочешь услышать это?
— Точно нет.
— Скажу, что они больше никому не причинят вреда.
— А… А Г-гордей? Что с ним?
— Прости, но ему удалось сбежать, пока нас отвлекали его псы. Но мы обязательно его найдем, слышишь? И он за все ответит.
— Он мне столько всего наговорил, что я не знаю, чему верить и что думать…
— Мы обязательно все обсудим, но, когда ты наберешься сил, тебе нужно восстановиться.
— И еще, он был здесь, да?
— А тебе действительно нужен мой ответ?
— Нет. А где мы кстати?
— В бункере, — я вопросительно поднимаю бровь, — это наше тайное убежище, здесь ты в безопасности.
Здесь нет ни одного окна, ни одного просвета с улицы. Я проспала около суток, наступил вечер, это я поняла, только по электронным часам. Мне нужно подумать обо всем, но я не хочу этого делать, во мне все противится, если начинаю хоть немного думать. Лежу на кровати и смотрю в одну точку.
Гордей сказал, то родители мне не родные, но откуда он может это знать? И стоит ли верить этому мерзкому чудовищу на слово? Мне определённо нужно домой и поговорить с ними. Я все пойму без слов, да и они соврать мне не посмеют… наверное. Хотя, тогда это объясняет, что я-оборотень, а они люди. А мои настоящие родители получаются тоже были оборотни…