Провожу на второй этаж на открытую террасу с нашей спальни, в доме стоит вкусный запах древесины, обожаю его с детства. Я приготовил столик, романтический ужин и свечи, знаю, что на улице холодно, но мы быстро расправимся с первой частью, а дальше будет жарко.
Прошло два месяца с похорон Виктора и Мира потихоньку приходит в себя, уже не плачет каждую ночь, как было, но грустит и вспоминает каждый день. Я ждал подходящего момента и думаю он настал.
— Открывай глазки. — малышка распахивает широко свои глазища и удивленно ахает.
— Глеб… Боже, какая красота. — шепчет и оглядывается по сторонам. Даю время осмотреться. Она вертит головой в разные стороны, как маленький ребенок, по сути, она и есть ребенок, ей всего восемнадцать. Ей нравится, что она видит. А мне нравится, что ей нравится.
Осматривает вид на лес, который открывается со второго этажа и затем поднимает голову к небу, оно сегодня чистое и усыпано звездами (так и было задумано), поворачивается ко мне, в ее глазах плещется любовь и нежность, а радостная улыбка, говорит о том, что я в правильном направлении.
Обнимаю ее за талию и притягиваю к себе, как можно ближе.
— Девочка моя, я люблю тебя и всех наших будущих детей, которых нам подарит Луна. Я все сделаю для вашего комфорта и безопасности. Хочу, чтобы в нашем доме было тепло и уютно. Я верю, что с этим справишься только ты. — падаю на одно колено и достаю коробочку из шелка, из бархата после определенных событий просто не перевариваю, открываю. — Родная, ты выйдешь за меня замуж?
Секунда. Две. Три. И моя девочка начинает рыдать в голос. Я уже начал думать, что она скажет нет, но тут она сгибается ко мне, обнимает за шею и громко верещит.
— Да! Да, да, да! — подрываюсь, хватаю под руки и кружу вокруг себя, теперь Мира радостно смеется. — Я тоже тебя люблю мой волчонок.
— Твой. А как тебе дом? Ты примешь его в качестве подарка на помолвку?
— Что? Это наш дом? — распахивает свои глазища, в которых я готов тонуть.
— Наш. Я построил его специально для нас. Так что?
— Еще бы! Он просто замечательный, хоть я ничего и не видела, кроме этого, — разводит руками, — но мы будем счастливы. Абсолютно.
Мы быстро ужинаем, потому что терпеть нет сил. Мой боец стоит готовый к труду и обороне. Головка вылезла из-под резинки боксеров и больно упирается в молнию брюк. Опускаю руку под стол и поправляю болезненно пульсирующий член.
— Детка, ты не замерзла? Может зайдем в дом?
— Не знаю Глебушка, мне и здесь хорошо. — чертовка облизывает свои пухленькие губки, на которых нет ни грамма помады, и черт, как же мне это нравится! Люблю чувствовать сладость ее губ, а не химию помады. Отодвигает полы пальто и проводит ладонью по шее, гладит метку с мечтательной улыбкой и плавным движением опускает руку вниз к декольте и начинает водить пальчиком по аппетитным холмикам, выглядывающим из-под ткани платья.
— Не честную игру ведешь малышка, — подлетаю, беру ее на руки и заношу в комнату, — сейчас и обновим нашу кровать.
— Ты будешь болтать или делом займешься.
— Ах так! — когтем разрываю всю одежду что на ней было, новая гардеробная уже забита брендовой одеждой для моей девочки.
Наклоняюсь к таким аппетитным и упругим сиськам, которые с беременностью становятся больше с каждым днем и сегодня я трахну моих девочек. Начинаю облизывать по очереди каждую грудь, прикусываю затвердевший сосок, на вкус как спелая вишня, хочется сожрать. Опускаю руку к заветной дырочке, в которую я так сильно хочу попасть и провожу средним пальцем по складочкам, в них можно утонуть, влаги так много, что она стекает по моей руке.
— Глеб! Трахни меня! Уже не могу! Хочу жестко и грубо, как ты любишь! — в глазах открытая похоть, возбуждена до предела.
— Как и ты сама. И ты становишься ненасытной, готов делать так, чтобы ты ходила беременной постоянно. — убираю руку и одним резким движением вхожу в узенькую сладкую дырочку. Чистый кайф, я готов там жить. Малышка вскрикивает.
— Да, кричи для меня детка! Тебя здесь никто не услышит. — так хочется растянуться удовольствие, прочувствовать всю магию наших соединённых тел, но сейчас это невозможно сделать. Темп сменяется на бешеный, хлопки от наших тел разносятся по комнате, стоны моей пары отдаются в самых потаенных уголках моего сердца. Я готов вот так пролежать с ней всю жизнь. Она мой свет.